class="p1">И хотя император не разрешал мне отдергивать ткань шторки, я все равно старалась запомнить дорогу. Правда, когда стемнело, местности было совсем не разобрать, остались видны лишь факелы в руках наших сопровождающих.

Криас отложил бумаги, сложил руки под грудью и закрыл глаза. Наверное, очень устал за день.

Рядом с окном ехал гвардеец, удерживая рукой факел и немного света просачивалось сквозь неплотную ткань шторки. Я изучала Криаса. К своему стыду, мне нравилась внешность мужчины. Не смазлив, но и не последний урод столицы, не шкаф, но высокий. А еще странный характер и поведение, в котором я не могла разобраться.

Он обещал мне, что если покушусь на его жизнь, то здорово поплачусь. И не только смертью мужей, а и свободой. Потому что отправлюсь в монастырь в нелюдимых горах империи. Но все, что получила — только недовольные взгляды и муки совести. Было бы легче, если бы он ударил в ответ, но этот странный человек не трогал меня.

— И долго ты будешь сверлить во мне дырку взглядом? — спросил он и я дернулась от внезапного звука в полной тишине.

— Тебе теперь не страшно спать со мной в одном маленьком закрытом помещении?

— Если бы ты хотела меня убить, то прицелилась бы своей заточкой в глаз или висок. Ну или на худой конец куда-то в район сердца. Но никак не в плечо.

— Ну и что? В следующий раз может получиться более удачно.

Император ухмыльнулся, но глаз не открыл. Кажется, даже так он контролировал ситуацию лучше, чем я.

— Убить кого-то намного сложнее, чем тебе кажется. Если так сильно хочется, то отравишь меня во дворце, по крайней мере, не будешь видеть, как я истекаю кровью. Говорят, яд — оружие женщин.

— Так мы едем во дворец?

— Я же так и сказал. И пока что не давал тебе поводов думать, что не исполняю своих слов.

Как-то он слишком мягок со мной. Какой странный мужчина. Я бы на его месте себя даже в карету не пустила.

— Давай обработаем твою рану, — буркнула я.

Криас распахнул глаза и очень внимательно на меня смотрел долгих две минуты. И без лишних слов стал расстегивать рубашку. Эх… были бы мы в другой ситуации.

Я потянулась к сумочке и достала фглягу со спиртом, которую берегла на черный день.

— Откуда это у тебя?

— Побоялся бы бога, такое спрашивать. В женщине должна быть загадка.

Больше Криас вопросов не задавал. Я пересела на его сторону, оторвала от своей юбки кусочек ткани, промочила ее в спирте и стала сосредоточенно обрабатывать края раны.

Мужчина громко дышал где-то рядом с моей щекой. Я остановилась на секунду и покосилась на него. Криас бесстыдно изучал мои ноги, но теперь поднял взгляд к лицу. Мы смотрели друг на друга и дышали по очереди. Я могла видеть проклевывающиеся жесткие волоски щетины на его щеках и подбородке.

Решила, что показывать язык слишком по-детски, поэтому закатила глаза и отвернулась. Случайно попала проспиртованной тряпкой в самый центр раны, и мужчина зашипел сквозь стиснутые зубы.

— Все. Постельный режим и будешь как огурчик, — скомандовала и пересела к себе обратно, а потом немного подумав легка на скамью, устроив голову на сумке и повернулась к нему спиной. Эта ночь будет длинной.

Я глаз не могла сомкнуть. Все думала и думала. И думала. Переживала за своих мужчин потому что уверена — вот так просто они все не оставят. Что-то еще учудят и наживут себе проблем. Положив запястье рядом с головой на импровизированной подушке, гладила пальцами гладкие браслеты и беззвучно плакала.

А потом наконец-то смогла уснуть.

Утром проснулась от цокота копыт по мостовой — мы были почти у цели, я выглянула в окошко, с восхищением наблюдая за улицами столицы. Они порядком отличались от того, что было в Кивии. В первую очередь — дороговизной, здесь не было домиков-муравейников, только частные строения и магазины с яркими вывесками, но никто не зазывал к товару, в то время как в пристоличном городке чувствовалась более простая и душевная атмосфера.

Во-вторых, люди в Карре почти не обращали внимания на дорогую карету, словно здесь это было обычным делом. И еще я заметила несколько женщин, прогуливающихся в оцеплении мужей, вот они были измотанными одеждой с ног до головы. Если бы не знала, что представительницам слабого пола так принято одеваться — ни за что не догадалась бы, что это за тучные существа в ворохе тканей.

До королевского дворца вела главная улица, но само величественное здание отделялось от столицы искусственной рощей в виде парка с плутающими дорожками. Проехав в кронах деревьев, наша карета припарковалась на большой площади перед королевским дворцом.

— Выходим, — скомандовал Криас, не открывая глаз, мужчина остался все в той же консервативной позе, в которой сидел вечером — со скрещенными под грудью руками в сидячем положении.

Значит, все-таки не очень доверяет. Правильно.

Дворец был роскошным и величественным. Складывалось ощущение, что попала в сказку, где буду щеголять на балах и ходить в фрейлинах императрицы, принимая красивые ухаживания вассалов и слушая летним вечером стрекотание сверчков на балконе, обмахиваясь изысканным веером из павлиньего хвоста.

Сжав в пальцах ручки сумочки, покосилась на императора, который отогнал слугу и сам выгрузил мой чемодан, вытирая рукавом впалый лоб. Выглядела монаршая особа при этом очень сосредоточенно. И приземленно. Если бы увидела его первый раз сейчас — ни за что бы не поверила, что это правитель большого государства — важная шишка. Казалось, он даже не пытается соответствовать образу.

Над дворцовыми шпилями поднималось солнце, блики играли в больших окнах, то и дело заставляя жмуриться.

Само здание выстроено из белого кирпича, а крыша бледно-голубая с флажками на остриях. В целом, такие красивые здания я видела только на картинках в интернете.

Криас потащил чемодан вперед, и мы вдвоем зашли с главного входа, взбежав по сотне кипельно-белых ступеней. Должно быть, натирать их — целое наказание.

Внутри все тоже под стать — белоснежные коридорные дорожки устилали полы императорского пристанища и стены, выкрашенные в светлые тона, делали и без того большой холл и вовсе огромным. Тут было много цветов, за которыми с любовью ухаживали, ими были заставлены все подоконники и углы.

Темным пятном был только Криас, узкая спина которого виднелась впереди. Император пер вперед, как валун, скатывающийся к подножью гор с самой вершины. Все слуги расступались в стороны, разговоры сразу заканчивались.

— Это теперь твоя комната, — проговорил он, остановившись у самой большой и причудливой