– Я такого не говорила лет с восьми, – сказала я.

– И то и другое ты говорила вчера, – возразил Гарт.

И возьми себе другое имя, сказал он. Лили, возможно, ищут, а быть Николь нельзя никак. И я сказала, что буду Агатой. Хотелось что-нибудь потверже западного лилейного цветочка.

– Источник говорит, ей нужна татуировка на левом предплечье, – сказала Ада. – Всю дорогу непременное условие, обсуждению не подлежит.

Я выпрашивала татуировку, когда мне было тринадцать, но Нил и Мелани решительно противились.

– Клево, но зачем? – спросила я. – В Галааде рук не оголяют, кто увидит-то?

– Мы думаем, это для Жемчужных Дев, – сказала Ада. – Чтоб они тебя подобрали. Им велят специально обращать внимание.

– А они будут про меня знать? Что я Николь?

– Они просто выполнят приказ. Не спрашивай, не говори.

– И что мне набить? Бабочку? – Это была шутка, но никто не засмеялся.

– Источник сказал, выглядеть должно так, – ответила Ада. И нарисовала:

– Мне нельзя такое на руку, – сказала я. – Это неправильно.

– Какое лицемерие. – Нил был бы в шоке.

– Тебе, может, и неправильно, – сказала Ада. – Но правильно для дела.

Ада привела женщину, которая знала, как набивать татуировки и как переодеть меня в бездомную. У нее были салатовые волосы, и первым делом она покрасила меня тем же оттенком. Я порадовалась: по-моему, я смахивала на какого-то грозного аватара из видеоигр.

– Начало неплохое, – сказала Ада, оглядев результат.

Татуировка была не просто татуировка, а шрамирование – выпуклые буквы. Боль адская. Но я делала вид, будто мне не больно – хотела показать Гарту, что готова ко всему.

Среди ночи меня посетила неприятная мысль. А вдруг источник – просто приманка, нарочно, чтобы обмануть «Мой день»? Вдруг нет никакого пакета важных документов? Или вдруг источник против нас? Вдруг вся эта история – ловушка, хитрость, чтоб заманить меня в Галаад? Я туда попаду, а назад меня не выпустят. Начнутся марши с флагами, хоры и молитвы, огромные митинги, как по телевизору, и я буду главным экспонатом. Младеница Николь вернулась на родину, аллилуйя. Улыбнитесь, вас снимает галаадское телевидение.

Утром, поглощая на завтрак жирное и жареное, я поделилась этим страхом с Адой, Элайджей и Гартом.

– Мы имеем в виду такую возможность, – сказал Элайджа. – Ставки высоки.

– Ставки высоки всякий раз, когда ты просыпаешься поутру, – сказала Ада.

– Тут ставки повыше, – сказал Элайджа.

– Я ставлю на тебя, – сказал Гарт. – Если победишь, будет круто.

Автограф из Ардуа-холла

34

Я припасла тебе сюрприз, мой читатель. Сама удивилась.

Под покровом темноты, при посредстве дрели со сверлом по камню, плоскогубцев и цементного раствора я вмонтировала в постамент моей статуи две видеокамеры на батарейках. С инструментами я всегда была дружна. Я вновь тщательно обложила все мхом, раздумывая между тем, что пора бы мою копию почистить. Мох придает респектабельности лишь до некоторой степени. Я уже как будто мехом обросла.

Результатов я ждала с неким нетерпением. Было бы прекрасно запастись неопровержимыми кадрами, на которых Тетка Элизабет, тщась меня дискредитировать, подбрасывает к моим каменным стопам улики в виде вареных яиц и апельсинов. Я не провожу этих идолопоклоннических ритуалов сама, но даже в чужом исполнении они бросают на меня тень: скажут, что я дозволяла поклонение идолу, что я, вероятно, даже поощряла его. Элизабет вполне может воспользоваться этими наветами, дабы сместить меня с вершины горы. Относительно лояльности Командора Джадда я иллюзий не питаю: если подвернутся безопасные способы – для него безопасные, – он разоблачит меня, глазом не моргнув. В чем в чем, а в разоблачениях он поднаторел.

Но вот какой сюрприз. Несколько дней не происходило ничего – то есть не о чем говорить, поскольку я списываю со счетов трех слезливых молодых Жен, которых допустили на территорию, поскольку они замужем за крупными Очами, и которые in toto[49] принесли кексик, буханочку кукурузного хлеба и два лимона – дороже злата нынче лимоны-то, с учетом катастроф во Флориде и нашей неспособности оттяпать себе земли в Калифорнии. Лимонам я рада и приспособлю их к делу: жизнь дает лимоны – стряпай лимонад. Я также выясню, откуда эти лимоны взялись. Совсем давить серый рынок толку нет – Командорам нужны мелкие радости, – но я, естественно, желаю знать, кто чем торгует и как это ввозят. Женщины – лишь один из товаров (я с неохотой называю их товарами, но раз при обмене возникают деньги, товар и есть товар), которые перевозят тайком. То есть что – ввоз лимонов, вывоз женщин? Надо проконсультироваться с моими источниками на сером рынке: конкуренции они не любят.

Слезливые Жены желали положиться на мое сверхъестественное могущество в деле плодовитости, бедняжки. Per Ardua Cum Estrus, нараспев декламировали они – можно подумать, латынь действеннее английского. Я посмотрю, чем можно им помочь – точнее говоря, кем, раз мужья их в этом отношении оказались столь редкостно немощны.

Но вернемся к сюрпризу. Что, ты думаешь, замаячило в кад-ре на четвертый день, с первыми лучами солнца, как не красный носище Тетки Видалы, за коим последовали ее глаза и рот? Вторая камера снимала более общим планом: Тетка Видала надела перчатки, – какое хитроумие, – и из кармана извлекла яйцо, а затем апельсин. Поозиравшись и удостоверившись, что никто не видит, она возложила сии вотивные дары к моим ногам купно с пластмассовым пупсом. А затем уронила на землю подле статуи платочек, расшитый ландышами, мой всем известный реквизит: несколько лет назад школьницы у Тетки Видалы вышивали для старших Теток наборы платков с цветами, обозначавшими наши имена. У меня ландыши, у Элизабет эхинацея, у Хелены хризантема, а у Видалы васильки; каждой по пять цветочков – рехнуться можно столько вышивать. Решили, впрочем, что эта идея опасно близка к чтению, и все свернули.

Итак, предварительно сообщив мне, что меня пытается подставить Элизабет, сама Видала подбрасывает против меня улики – этот невинный образчик рукоделья. Где она его раздобыла? Сперла из прачечной, надо полагать. То есть я содействую еретическому поклонению себе же. Какой блестящий донос! Вообрази мой восторг. Любой ложный шаг моей главной соперницы – подарок судьбы. Фотографии я спрятала – они могут пригодиться в дальнейшем, всегда желательно сохранять любые объедки, что попадаются под руку, и в кухне, и в прочих пределах, – и вознамерилась ждать развития событий.

Мою достопочтенную коллегу, Основательницу Элизабет, надлежит вскорости проинформировать о том, что Видала обвиняет ее в измене. Может, и Хелену сюда же? Кто окажется самым необязательным, если придется приносить жертву? Кого проще всего сагитировать, если возникнет нужда? Как лучше всего натравить друг на друга жаждущих свергнуть меня членов триумвирата, дабы затем свалить их по одной? И какова подлинная позиция Хелены относительно меня? Хеленой правят веяния момента, какие ни на есть. Из этой троицы Хелена всегда была самой слабой.