Я ярко вспыхнула, полностью ошарашенная поступившим предложением, но, опустив глаза, увидела темные безобразные пятна, идущие от груди к самому краю юбки. Часть ткани обесцветилась и истлела, остальная порвалась еще во время погони в лесу.

   Только один вид магии мог так повлиять на одежду. Я в бессилии сжала оборки, которые рассыпались в моих пальцах. Затем, в нахлынувшей решительности, низко наклонилась и спросила то, о чем должна была спросить еще раньше:

   — Энтон, скажите, зачем же вы так стремитесь мне помочь? Я никогда не поверю, что дело в проснувшемся в вас альтруизме. Неужели вам так нужно прибрать к руках не такое уж и большое состояние моей семьи и ради этого вы готовы сами ввязываться в ситуацию, где по наши души может нагрянуть Инквизиция? К чему столь большой риск для человека с такими силами? Зачем вы делаете все это?

   Энтон чарующе улыбнулся, блеснув белой полоской зубов.

   — Моя прекрасная, дорогая Кларисса, — мой подбородок поймали в тиски холодных пальцев, заставляя прямо взглянуть в темно-болотные глаза. — В отношениях между мужчиной и женщиной должна иметь место честность, поэтому я скажу вам напрямик. Уже очень давно мной двигало стремление, которое, подчас, оказывалось сильнее остальных моих желаний. Кларисса, я хочу вернуть себе то, что когда-то, давным-давно и так принадлежало мне… и теперь, ко всему этому, я хочу получить и вас.

   Энтон Корре вдруг сделал небольшой, но резкий шаг вперед и впился губами в мои. От неожиданности я не успела даже попытаться отстраниться, а потом…

   Дыханье сперло, по телу прокатилась волна сладкой дрожи. Кoрре определенно знал толк в том, что делал, и я, уже абсолютно забывая обо всем, на несколько мгновений полностью отдалась пронзительному дразнящему чувству своего первого поцелуя.

   Энтон отстранился сам, с удовольствием смотря на мое выражение лица.

   Еще чувствуя на языке его вкус, я с запоздалым праведным возмущением уставилась на молодого мужчину, но это уже никак не могло его обмануть. Все слова разом застряли в горле, и я с яростью и смущением отвела взгляд.

   Энтон с непринужденным видом стянул с себя плащ, накинул на сгиб локтя, затем развернулся ко мне спиной и велел, переходя на «ты»:

   — Тебя уже скоро хватятся, так что не будем заставлять нервничать твоих родных. Снимай с себя эти истлевшие тряпки.

Лошадь шла бодрой рысцой, разгоревшийся ярче светоч, колыхаясь от порывов ветра, выхватывал из мрака стелющиеся молодые корни, переплетенные с серыми плоскими камнями. Энтон посчитал, что в нашем положении будет лучшим двигаться через лес в некотором отдалении от дороги, не выходя на нее саму. Я промолчала, но была полностью согласна, — так меньше вероятность, что нас случайно увидят.

   А мне оставалось, преисполнившись подчеркнутой гордости, высоко поднять подбородок и делать вид, что меня не способна смутить сложившаяся ситуация, унизительность которой была очевидна. Почти полностью обнаженная под плащом, подобно абсолютно пропащей девицы после развеселой ночи, я цеплялась за внешнее и напускное, как за последнюю соломинку, создающую иллюзию того, что я выше происходящего и что оно не способно меня запятнать.

   Сидя боком, я замоталась в плотную ткань по самое горло и чуть выставила вбок наполовину оголенную и еще зудящую нoгу. Энтон крепко держал меня за талию, удерживая от падения. Руки и плечи я прятала под плащом, иначе отсутствие на мне даже нательной рубашки для случайного зрителя стало бы очевидным.

   До конца нести маску невозмутимого достоинства мешало дыхание треклятого Корре, горячо бьющее мне в висок, которое и смущало, и злило. Энтон, конечно же, не преминул воспользоваться случаем, и прижал меня к себе крепче, чем следовало бы. Лошадь шла ровной рысью, но балансируя с ноющей ногой, я так и не смогла достаточно отстраниться от мужчины.

   Некоторое время я зачем-то терпела, приняв это за очередную на сегодняшний вечер пытку. Но затем, не выдержав, тихо проговорила:

   — Не обольщайтесь. Вы получили тот поцелуй лишь благодаря моей растерянности и бедственности положения…

   — Позвольте уточнить, это из-за бедственного положения или же своей растерянности вы так охотно на него ответили?.. — насмешливо спросил Энтон.

   Я вспыхнула, как охапка сухого хвороста, брошенная в огромный высокий костер, вроде тех, которые разводят на праздник Огней Брианны. Но прежде чем я успела ответить на столь провокационное заявление, Корре поспешно проговорил:

   — Вместо того, чтобы зачем-то ссориться со мной, я бы на вашем месте спросил, кто же все-таки захотел лишить вас жизни чужими руками.

   Все мое возмущение разом исчезло:

   — Так вы знаете, кто нанял тех людей?..

   — Заказчиком, к удаче, руководили слишком сильные чувства, чтобы всерьез все продумать и обеспечить полную анонимность…

   Мужчина выдержал многозначительную паузу, на которой у меня быстро сдали нервы:

   — Энтон, не томите, Верниc вас раздери, кому я могла настолько насолить?..

   Рука Корре, пользуясь моей отвлеченностью, как бы ненароком перехватила меня еще ближе к себе. И мужчина, наклонившись над моим ухом, вкрадчиво проговорил, смакуя каждый слог:

   — Госпожа Церра Лоуpель.

   Повисла пауза, перебиваемая монотонным стуком копыт лошади, вышагивающей по камням. Я несколько секунд сосредоточенно перебирала в памяти всех знакомых женщин с хотя бы похожим именем, но в голову ничего не шло. Оно так ярко звучало, что вряд ли бы я его не вспомнила, даже если бы и слышала о такой даме очень давно.

   — И… как может желать моей смерти женщина, которую я даже не знаю? — придя к неутешительным выводам, с недоумением спросила я. — Кто она вообще такая? Откуда у вас эта информация?.. Нет, определенно, вы что-то напутали.

   Во вздохе Энтона явственно послышалось разочарование, видимо, он ожидал куда более бурной реакции.

   — Кларисса, вы что, действительно ничего не слышали о Ферре? Мне сложно в это поверить.

   — Нас точно никогда не представляли друг другу.

   — Что ж, думаю, она бы весьма огорчилась тому факту, что вам даже незнакомо ее имя. Кларисса, вы что, совсем ничего не знаете об Отисе Батрисе? Мне казалось, вы были заинтересованы его персоной тогда, на балу.

   Я вздрогнула.

   — Причем он здесь? — уточнила ледяным тоном. — Или хотите сейчас обсудить мой интерес к тому или иному мужчине?..

   — Постойте, мы же говорим о Ферре Лоурель. А как можно обсуждать госпожу Лоурель, никак не упоминая ее любовника, с которым она состоит в постоянных отношениях уже три года?..

   Я сжала пальцы на ткани плаща, чувствуя подушечками едва различимый шов.

   Любовник? Три года?..