Но тут ведь — ни темноты, ни тишины! Есть грибы, которые как-то, но освещают окружение, есть звук капающей воды, что нарушает тишину… Чего тут бояться-то?

Может быть, изначально все так и было — черная и беззвучная пещера? А потом наклы просто на протяжении полутора веков сюда не заходили, и вот тебе проросшие светящиеся грибы, вот тебе пробившая путь через камень вода…

Возможно такое?

В принципе, возможно.

Но, если это так, то все мои суждения о наклах, которые я успел построить за это невеликое время — чушь собачья, и я вообще нахрен разучился разбираться в людях.

А нет, не разучился…

Из-за плавного поворота длинной неровной каменной кишки выплыло что-то чужеродное для этого подземного царства. Я остановился и присмотрелся к этому «чему-то», пытаясь разобрать, что же оно из себя представляет.

Одно можно было сказать точно — это что-то живое.

Непонятная куча, лежащая в пяти-семи метрах от меня явно дышала, но ничего сверх этого про нее сказать было нельзя. Даже непонятно было, покрыто это существо мехом или лишено его — настолько плохо было видно.

Ладно, даже если это животное — дальше что? Это оно, что ли, первородный ужас?

Или, может, другое такое же животное, лежащее чуть дальше от первого и размером чуть поменьше? Так ведь это же просто животное. Да, животные не любят, когда вторгаются в их гнезда и логова, ну так если они об этом не узнают, то и переживать им будет не за что, и они не нападут.

То есть что получается, весь «ужас и кошмар» этого испытания наклы провалили банально из-за того, что звери, которые и должны были их обеспечивать — тупо спят?

Это было настолько нелепо, что я не удержался и тихонько хмыкнул, представляя их рожи, когда я им об этом сообщу.

Но даже этого тихого звука, который услышал один лишь я (как я думал) оказалось достаточно. В глубине пещеры что-то зашевелилось, а потом протяжно, с присвистом, зевнуло. Что-то явно небольшое, судя по звуку.

А потом это что-то зашевелилось еще активнее и выползло из своего уголка прямо в кружок света от моих грибов, щуря свои огромные глаза.

Я посмотрел на существо, перевел взгляд на спящие горы мяса вокруг, сравнил размеры… Да это же детеныш! Причем мало того — я даже знаю, какого существа этот детеныш! Я их видел!

Или вернее я видел не их, а их иллюзии, их проекции. А видел я их на турнире в Академии, на самом первом испытании! Как там их… Кранги, крэнги? Кронги, точно! Ванесса называла их «кронгами» и почему-то до безумия боялась, настолько боялась, что даже не заметила, что под ними не приминается трава, поэтому готова была разрядить в них всю свою магию!

Правда я так и не понял, почему у нее была такая реакция. Ни тогда не понимал, ни сейчас. Кронги ни тогда, ни сейчас не вызывали чувства страха или хотя бы опаски…

Особенно этот кроха.

Маленький кронг практически не отличался по виду от взрослых особей, разве что голова у него была непропорционально большая, да и задние ноги тоже, из-за чего он стоял слегка покосившись вперед… В смысле, еще больше покосившись, чем взрослые звери. А еще у него были огромные влажные черные глаза, которыми он с любопытством глядел на меня.

Кронг подобрал под себя задние лапы и уселся на задницу, не сводя с меня взгляда. Снова зевнул, широко распахнув пасть, в которой почти не было зубов — так, какие-то костяные отростки-пилки, явно не годящиеся для того, чтобы отрывать и пережевывать куски мяса. Получается, кронги травоядные, что ли?

— Привет, — тихо произнес я и присел рядом с кронгом тоже.

Он опасливо дернулся, недоверчиво глядя на меня, но потом внезапно принюхался, подергивая головой и шумно выдыхая воздух.

Взгляд его больших глаз был прикован к грибу, который я держал в руках.

— Серьезно? — уточнил я. — Ты правда будешь есть непонятный светящийся гриб?

Кронг тихо уркнул в ответ.

Или это у него в животе уркнуло?

Я достал нож, отрезал кусочек от шляпки гриба и протянул маленькому кронгу. Тот его нюхнул, схватил передними лапами и принялся откусывать мелкие кусочки, быстро-быстро их пережевывая. Очень похоже на то, как крысы едят… Очень большие крысы. Лысые и уродливые.

Ну да, объективно говоря, кронга не назвать очаровашкой — ни большого, ни маленького. Но и отвращения они вызывали не больше, чем… ну, верблюды скажем. Или камбала.

Просто звери такими уродились, что ж теперь? Зато они вот весьма общительные оказались.

Первородный ужас…

Я, похоже, чего-то не понимаю в страхе и страшных вещах. Страшных животных, опять же.

С другой стороны — а кто понимает?

Те же бегемоты например — это же ужасающие животные, безумно опасные и агрессивные, даром что травоядные, а многие считают их добряками и улыбаками. Зато пауков боятся как огня, хотя объективно только пара их видов ядовита настолько, что может убить человека, да и то лишь при условии, что он будет ослаблен или болен… Ну, или аллергия на яд будет.

Так что традиция судить животных по внешнему виду она, наверное, общая для всех миров. Кронги страшные на вид — значит, они страшные в принципе. Видимо, этим руководствуются люди, не знаю.

Кронг дожевал кусок гриба и тихо пискнул, прикрыв глаза. Я отрезал еще кусок, дал ему, но он его есть не стал.

Вместо этого он взял его в одну переднюю лапу (или руку?) и на трех оставшихся поковылял в угол. Я проследил его путь глазами и оказалось, что он стремился к взрослой особи, которая все так же спала.

Добравшись до нее, он практически сунул голову ей в ухо и снова тихо пискнул. И взрослый кронг (Кронгиня? Может, это самка?) проснулся и глухо заворчал. Детеныш снова пискнул и сунул ей (буду считать, что это его мама) кусок гриба под нос. Самка принюхалась, чмокнула губами, отправляя гриб в рот и принялась жевать его.

Действительно, травоядные. Грибоядные, если точнее говорить. Наверняка все грибы в своей пещере давно уже пожрали, а до соседней добраться не смогли бы, даже если бы знали, что там еще одна грибная поляна — трещина в скале слишком узкая для них.

Я не торопясь, чтобы не нервировать кронгов, подошел поближе, самка слегка заворчала, глядя на грибы у меня в руках.

— Ну ладно тебе, — примирительно сказал я, присаживаясь рядом и отрезая с ножки целый гриб. — Я вам поесть вообще-то принес, а ты ворчишь.

Самка с недоверием смотрела на меня исподлобья, зато детеныш времени не терял — схватил у меня прямо из руки гриб, откусил кусок, а остальное сунул маме под нос. Она снова нехотя взяла гриб, прожевала его и еще раз посмотрела на меня — кажется, уже без недоверия.

— Вот и отлично. — Я отрезал еще один гриб, ополовинив свой «факел» и протянул ей.

На сей раз она взяла гриб у меня прямо из руки. Медленно и осторожно, но это все равно был отличный прогресс. Я наблюдал за тем, как она медленно жует и глотает гриб, и у меня в голове зрел план.

— Так. — Я отрезал от общей кучи один гриб, а остальное положил перед кронгами. — У меня есть идея. Вы пока ешьте, а я сейчас.

Зачем я с ними разговаривал — ума не приложу, но почему-то мне казалось, что они меня понимают. Может, не так, как понял бы человек, но все равно — что-то понимают.

Подсвечивая себе путь последним тусклым грибком, я заспешил обратно к расщелине и снова просочился через нее в первую пещеру. Затем двинулся по ней с ножом в руках, как грибник по лесу, срезая пучки грибов и складывая их в собственную футболку, которую снял и связал узлом, сделав импровизированный мешок. Когда он наполнился, я сходил обратно к расщелине, высыпал грибы на пол и покидал их на ту сторону, после чего вернулся обратно к сбору.

Так я сделал пять раз и в итоге натаскал кучу грибов себе по пояс. Снова сложив, сколько влезло, в импровизированный мешок, я понес их к кронгам.

А там проснулся уже добрый десяток особей, но понял я это только тогда, когда со своей ношей вышел почти на середину их пещеры. Сбоку множеством голосов раздалось недовольное ворчание, но внезапно из угла с детенышем и его материю раздался сначала недовольный писк, а потом — и угрожающий рык.

Который предназначался не мне.

Ворчание сбоку резко стихло, и я без препятствий прошел на середину пещеры и высыпал грибы