шрапнельным снарядом, прекрасно подходившими для огня только по открытым целям – колоннам пехоты и кавалерии. Конечно, в составе артиллерии уже были и гаубицы, и мортиры – тяжелые осадные орудия. А требовались легкие полевые мортиры, требовалось огромное количество гаубиц.

Все воюющие армии оказались в сложном положении. Но особенно тяжелым оказалось состояние русской армии. Приходилось срочно перестраивать производство артиллерийских орудий. А это не так быстро делается: в России изготовление артиллерии велось только на казенных заводах с их неповоротливым бюрократическим управлением. Пришлось размещать заказы на частных предприятиях, более гибко ориентировавшихся на запросы рынка. Кроме того, для разрушения полевых укреплений потребовалось непомерно большое количество снарядов, в основном крупнокалиберных. За первый период войны русская армия практически исчерпала свой запас снарядов, и уже в 1915 году орудиям приходилось делать в день 5–6, не более десяти выстрелов. Русская пехота была вынуждена идти в атаки на неразрушенные укрепления и неподавленные пулеметы. И опять-таки пришлось перестраивать производство на казенных снарядных заводах и размещать заказы на частных предприятиях. Но русские капиталисты, хотя и кричали о войне до победного конца и необходимости водрузить на куполе св. Софии в Константинополе православный крест вместо мусульманского полумесяца, своего не упускали, и запрашивали с казны за пушки, снаряды, пулеметы и патроны непомерные деньги. Но и этого было мало. Пришлось обращаться за помощью к союзникам, которым платили золотом. Конечно, они были союзники, да только союзниками были правительства Англии и Франции. А заказы за границей размещались все на тех же частных заводах Шнейдера и Крезо, которые, как и русские предприниматели, своего упускать не любили.

Мало того. Турция была союзницей Германии, и через Черное море ввоз боеприпасов и вооружения оказался невозможен. Балтийское море также было театром боевых действий, и на нем господствовал германский флот. Для быстрого подвоза из-за границы всего необходимого оставался только Архангельский порт, но Белое море замерзает зимой, и Архангельск оказывается недоступным. Пришлось создавать новый, незамерзающий порт на Баренцевом море, Романов на Мурмане (теперь – Мурманск) и строить от него железную дорогу, хотя бы, на первых порах, узкоколейную. Но все равно к 1918 году в Мурманске и Архангельске скопились огромные запасы невывезенного снаряжения, техники и боеприпасов. Это, между прочим, сыграло важную роль в том, что у нас называется иностранной военной интервенцией. Германия была блокирована английским флотом и остро нуждалась в сырье, снаряжении, вооружении и боеприпасах. В 1917 году разложившаяся русская армия не могла обеспечить защиту находившихся на Севере запасов. Германские войска, занимавшие Прибалтику, могли нанести удар через Финляндию и захватить эти запасы. И, по соглашению с Советским правительством, страны Антанты высадили в Мурманске и Архангельске свои воинские контингенты для охраны этих запасов. Конечно, иностранных войск там было немного (2 взвода сербов, понемногу французов и американцев, английская бригада). Но, под прикрытием иностранных военных кораблей и этих небольших сил очень умеренный, преимущественно эсеро-меньшевистский состав местного совета был заменен антибольшевистским правительством Чайковского (бывший революционер-народник, отсидевший много лет в Шлиссельбурге), а затем и правительством откровенно белогвардейского генерала Миллера.

Гражданская война на территории нашей страны оказалась исключительно маневренной, как, впрочем, это и бывает во всех гражданских войнах. Лишь в отдельные моменты на отдельных участках фронтов воюющие стороны создавали укрепленные позиции (оборона Царицына от белых казаков, Каховский плацдарм на Днепре, Турецкий вал в Крыму). Во-первых, у главных противостоящих сторон, и белых, и красных, не было средств для организации укрепленных позиций. Во-вторых, у обеих сторон в тылах бушевали массовые крестьянские восстания, превращавшиеся в масштабную крестьянскую войну. Так что недаром главной ударной силой этой войны стала кавалерия – непревзойденная казачья конница у белых, 1-я и 2-я Конные армии у красных, и недаром все три стороны выдвинули популярных кавалерийских военачальников – генералов Секретева, Улагая, Шкуро у белых, Думенко, Буденного, Миронова у красных, Махно у крестьян (здесь, правда, маневр осуществлялся силами пехоты, посаженной на тачанки).

Но вернемся к полевым укреплениям. Новая, Вторая мировая война, хотя оказалась и затяжной, но по преимуществу была маневренной. Такой ее сделало массовое применение танков, самоходной артиллерии, тяжелых пушечных броневиков, бронетранспортеров, артиллерийских тягачей, автомобилей и новой авиации. И все же временами, хотя бы на короткий срок, фронт стабилизировался, и тогда войска сами обустраивали свои позиции. Сначала солдаты рыли для себя неглубокие индивидуальные ячейки, потом они соединялись мелкими ходами сообщения, по которым под огнем иной раз приходилось пробираться ползком или сильно согнувшись, затем они углублялись, пересыпались траверсами, опутывались колючей проволокой, прикрывались минными противопехотными, а потом и противотанковыми полями, строились блиндажи и простые землянки для отдыха. В ХХ в. эполементы стали называться орудийными двориками: все же пушки, учитывая огонь вражеской дальнобойной артиллерии и атаки бомбардировщиков, лучше укрывать в земле. А «красивое» слово ложемент у нас сменилось понятием стрелковая ячейка.

Так возникала укрепленная полоса. А за ней еще одна, и еще одна: появлялась глубоко эшелонированная оборона. При этом активно использовался и рельеф местности: овраги, болота, ручьи и речки, служившие препятствием для танков, высоты, на которых устанавливались наблюдательные посты и пулеметы, а на обратных скатах – артиллерия.

Готовясь к атаке на укрепленную полосу, противник долго и тщательно разведывал, где находятся артиллерийские позиции и пулеметные гнезда, где – наблюдательные посты и штабные землянки. И перед атакой обрушивал на них мощный артиллерийский и бомбовый удар: тысячи снарядов и мин всех калибров, фугасных и осколочных бомб с пикирующих бомбардировщиков, пулеметных и пушечных трасс со штурмовиков и истребителей. Но и другая сторона не дремала, наблюдая за перемещением войск и техники в ближнем тылу противника и на его позициях, ведя разведку. И если время атаки угадывалось точно, войска отводились назад, во вторую линию окопов, а на передовой оставались только наблюдатели и небольшое боевое охранение. Значит, для обеих враждебных сторон важнейшую роль стали играть разведка и скрытное наблюдение, маскировка и соблюдение секретности, а также обычный обман: там, где вовсе и не собирались наступать, имитировалась повышенная активность, горели костры, кричали люди, велись усиленные радиопереговоры как будто бы с радиостанций, принадлежащих новым, якобы подошедшим соединениям, а за позициями разъезжали танки и грузовые машины со снятыми глушителями.

После прекращения артиллерийской подготовки, когда противник поднимался в атаку, обороняющиеся возвращались на передовую полосу обороны и встречали врага сосредоточенным огнем. Чтобы этого не произошло, приходилось применять подвижный огневой вал: массированный артиллерийский огонь переносился на вторую линию обороны, а атакующие двигались следом за разрывами. При хорошей сработанности пехоты, танков, артиллерии и авиации так удавалось захватить одну за другой оборонительные позиции и прорвать фронт.