Качая головой, мать морозила её взглядом. Казалось, большего разочарования в её жизни никогда не было. Даже когда дочь пришла сообщить о беременности.

- И что вы намерены делать? Сам парень-то знает о Лукасе? — Мать волновалась. Она даже изменила своей привычке называть её сына на итальянский манер Лукой.

- Знает. Я же сказала: мы вроде как начали встречаться.

- В наше время люди сначала знакомились, а потом у них появлялись дети. У вас, молодых, наоборот.

- Прости, что разочаровала, мам.

- Ты разочаруешь меня ещё больше, если упустишь этого парня.

- Можешь делать это сразу. В первую очередь я думаю о Лукасе, а уже после о том, как бы кого не упустить.

- Вот и подумай ещё раз. Мальчику нужен отец. Какой бы он ни был.

- Такой, о котором ты говоришь, не нужен ни одному ребёнку. Тем более, моему сыну.

- Алессия! Я заставлю Эдди поговорить с этим Николасом, и ты…

- Мама, ты себя слышишь?! — вскричала Элис. — Мне тридцать лет, и, возможно, я в первый раз в жизни решила чем-то с тобой поделиться. С тобой! Ни с отцом и ни с Эдди. И ни с кем из родственников. С тобой! Я не прошу совета. Не прошу о помощи. Я говорю тебе то, о чём практически никто не знает. Если ты хочешь нести это дальше или чему-то учить меня, то забудь. Считай, что я соврала. Для той, кто не оправдал твоих надежд не велика беда оказаться ещё большей дурой.

Слёзы жгли глаза. Элис долго их сдерживала, но под конец не выдержала — отвернулась, чтобы вытереть. Никогда раньше она не позволяла себе подобную слабость в присутствии матери, не собиралась делать это и сейчас.

Близости между ними никогда не было — той традиционной, что присутствует у матери с дочерью, но на каком отрезке времени они отдалились друг от друга настолько, чтобы стать чужими, — кто теперь вспомнит! И даже не появление Лукаса стал тому виной. Всё произошло гораздо раньше, пожалуй, ещё во времена её учёбы в колледже. Чем больше Элис приобретала независимости, чем больше узнавала, чем больше решений принимала в одиночку, тем чаще видела в глазах матери непонимание и даже осуждение. И всё же то, что родители позволили ей заниматься любимым делом, значило гораздо больше тёплых объятий или задушевных бесед. Но как же их порой не хватало!

Вот и сейчас мать могла обнять её со спины, чтобы просто успокоить, но этого не произошло. Тишина с другого угла кухни вскоре сменилась равномерными ударами: скалка вновь начала опускаться на тесто, равномерно раскачивая обеденный стол, который часто использовался как разделочный.

Ничего не изменилось между ними, и всё же надежда, что мать её услышала, была. Всё же усложнять ей жизнь она вряд ли станет, тем более, если есть вероятность, что это может отразиться на Лукасе. Всё же мальчиков сеньора София всегда любила больше.

У Элис болело сердце. Обижать родителей отказом остаться на обед не хотелось, но и находиться под полным упрёка взглядом матери больше не представлялось возможным. В конце концов, она уже и так исчерпала дневной лимит снисхождения к чужим нуждам. Жаль только, что к чужим теперь помимо родной матери она вынуждена отнести и человека, в которого начала влюбляться.

Словно услышав её мысли, в кармане ожил телефон. Увидев на экране имя звонящего, Элис замерла и не сразу нашла силы провести дрожащим пальцем по экрану.

- Привет, Элли.

- Здравствуй, Мэтт. — Нехорошее предчувствие сдавило горло, и голос, которым она задала следующий вопрос, был похож на воронье карканье. — Что-то с Ником?

- С Ником? С чего ты взяла? — Мэтт даже не пытался скрыть удивление в голосе. — С Ником всё в порядке. По крайней мере, было, когда я минуту назад с ним разговаривал.

Всхлип облегчения, вырвавшийся из её горла, заставил мать оторваться от теста и внимательно посмотреть на Элис.

А дальше Мэтт огорошил новостью, от которой у неё буквально подкосились ноги.

- Тэмми утром увезли в больницу. Час назад она впала в кому.

- Тэмми в пала в кому? О, господи!

- Да. И прогноз не утешительный.

- Господи, Мэтт! Как же так? — Борясь с нахлынувшими эмоциями, Элис прикрыла рот рукой. Красавица Тэмзин, с которой они познакомились всего несколько месяцев назад и Крис — высокий, красивый, похожий на голливудского актёра. Безумно приятная пара. Как же так?

- Да, к сожалению, так бывает. Тейлор летит из Нью-Йорка, мы с Ником уже здесь, поддерживаем Криса. Мэри тоже рвалась, но ты же знаешь, ей сейчас нельзя волноваться. Могу я попросить тебя побыть с ней? Она сейчас одна...

- Конечно, никаких проблем! — Элис заметалась по кухне в поисках своей куртки. — Я немедленно выезжаю.

- Подожди, Элли. Я пришлю машину.

- Не стоит.

- Стоит. На улице сущий ад. И прости, что нарушаю твои планы.

- Ничего ты не нарушаешь.

Элис подумала о Нике, который в данный момент находился рядом с другом. Неудивительно, что он ей не звонит. И всё же внутри что-то дёрнулось при мысли, что в беде Ник предпочёл остаться один. Может, это ничего и не значит, все мы когда-то остаёмся один на один со своим горем, и у всех оно разное. И всё же, она бы предпочла, чтобы о постигшем друзей несчастье ей сообщил не друг, а тот, кого она мысленно уже считала своим мужчиной. То, что этого не произошло, означает, что граница между ними всё ещё существует, и ей либо стоит дождаться, что она падёт сама собой, либо… либо уйти вглубь своей территории. Закрыться, спрятаться за привычные стены, смириться с мыслью, что на этот раз она остановилась всего в одном шаге от счастья.

Этот день должен был стать одним из самых счастливых в его жизни, но вместо того, чтобы делать предложение любимой девушке, Ник обнимал ополоумевшего от горя друга, меньше чем за сутки ставшего вдовцом.

Диагноз Тэмми был известен. Необходимое лечение проведено вовремя и успешно. И всё же не рак убил жену Криса, а тромбоэмболия, которая при «угнетённом иммунитете после перенесённого онкологического заболевания — явление вовсе не редкое». Так сказал доктор, вышедший к ним, чтобы сообщить о её смерти.

Никто не был к этому готов. К смерти вообще невозможно подготовиться, тем более, когда она приходит за кем-то из ближних. Осознание конечности жизни один из факторов взросления, и всё же ты не задумываешься об этом, пока не теряешь того, кто всегда был важной его частью.

Тэмми была.

Был и Лиам.

Брата не стало, когда Нику было тридцать два. Прошло пять лет, а он, оказывается, до сих пор не может достойно переживать потери. Снова хотелось закрыться ото всех и в одиночестве захлебнуться в горе. Но теперь оно было общее, и наравне с семьёй Кристофера, ему, Мэтту и Тейлору придётся через него пройти.

Вчетвером должно получиться.