Дыхание у него замедлилось, зрачки расширились, так что радужной оболочки практически не стало видно. От полной темноты в комнате спасали струйки света, сочившиеся в щели закрытых окон и двери.

Предметы в комнате казались одноцветными. Однако благодаря обострившейся чувствительности он мог различить даже голубоватое свечение своего магического оружия.

«На стороне Дэвида преимущество неожиданного удара, – думал Влад. – Он знает, где я нахожусь, и может выбирать как момент нападения, так и его направление».

Между тем Влад, искушённый в подобных делах, считал своё положение почти неуязвимым. Почти – потому что не существовало такой крепости, которую с полной уверенностью можно было назвать нерушимой, если испытывать её на прочность было поручено лучшему бойцу корпуса «Одиссей».

И чем же всё это кончится? К чему приведёт?

Достойному служителю Церкви Меча не мешало бы подумать об этом заранее, ещё до решающей схватки. Но в том-то и дело, что преданности своему делу у Влада за последнее время заметно поубавилось.

Он уже и так нарушил кучу правил и инструкций, когда позволил врагу скрыться с «Бородина». Теперь для него настал час расплаты. Платить нужно за всё – за неодолимое очарование Тани, за прикосновение её тёплой руки, за тонкий аромат духов, за поселившиеся в душе безумные мечты.

Наступал его черед вновь бросать кость. Именно Влада, несмотря на то что активная позиция и преимущества ответного удара принадлежали Дэвиду. Что ж, пусть Келлс думает, что за ним остаётся это преимущество. У Влада на этот счёт имелись иные соображения.

Трезво оценивая ситуацию, каждый из них понимал, что скорее всего живым из этого поединка не выйдет никто. Они были достойными соперниками, не уступали друг другу ни в чём, поэтому если даже кому-нибудь и будет принадлежать перевес сил, вряд ли это спасёт ему жизнь.

Однако Влада интересовало не то, кто из них уцелеет, так как это для него было в большей или меньшей степени определено. Что произойдёт после того, как два боевых пса разорвут друг друга в клочья? Ответ на этот вопрос Влад представлял однозначно: ни о каком прекращении войны не будет и речи, в ход пойдут колоссальные разрушительные машины, русская и американская, и сделано это будет незамедлительно, едва вести о результате поединка достигнут соответствующих служб.

Война положит конец существованию двух культур. Безусловно, многие в этом заинтересованы. Долго копившаяся враждебность между народами наконец получит выход и непременно опустошит старушку Землю и все близлежащие колонии.

Кто знает, какие силы высвободятся в результате этих беспощадных действий?

Не затронет ли это саму структуру Вселенной? Не случится ли так, что в ней останутся лишь выжженные планеты и холодные мёртвые звёзды? Не захлестнёт ли её пламя бескрайнего разрушения, неизбежного вследствие применения такого количества магического оружия?

Ради того чтобы это предотвратить, он бы с радостью пожертвовал жизнью. Пусть победа достанется Дэвиду, если это может хоть что-то изменить. Хотя что, собственно говоря, это изменит? Американцам достанется очередной успех. Он укрепит их боевой дух, противостояние же двух огромных систем никуда не денется и неизбежно будет искать своего разрешения.

Жертва, которую он принесёт ради благородной цели, не остановит колёса надвигающегося конфликта.

Осознание положения, в котором очутился мир, пришло к Владу неожиданно и так явственно, что сердце у него лихорадочно заколотилось. Он во что бы то ни стало должен остановить эту машину!

Остановить любой ценой, пусть даже придётся пойти на предательство и потерять доброе имя.

Но что, если… Что, если… Никакого поединка вообще не будет?

Эта мысль просочилась сквозь множество слоев ненависти и беззаветной преданности делу.

Но Влад тотчас отверг её как признак слабости. И весь его опыт, и всё прошлое восстали против неё. За славу матушки-России он с радостью мог жизнь отдать. Дэвид, разумеется, поступил бы так же во имя тётушки-Америки. Только их смерть ничего не решит и не уничтожит угрожающий Галактике дамоклов меч.

Любые жертвы в этом деле совершенно бессмысленны. Нависший над Землей и её галактическими владениями нож гильотины не дрогнет и в свое время непременно опустится.

Умереть – это не выход, майор Влад Прожогин. Ты должен найти другой путь. Это твой долг!

И Влад принял решение, от которого зависела его судьба.

До боли сжав кулаки, он сдавил ими с двух сторон виски. Он звал Дэвида.

Пробиваясь через защитные заграждения – выстроенные в сознании зубчатые стены и рвы, – его мысленный посыл бешено нёсся во всех направлениях. Отчаянно искал того, кому он предназначался.

Влад прекрасно знал, что, какое бы укрытие ни избрал его враг, оно будет замаскировано всевозможными боевыми заклинаниями, из арсенала корпуса «Одиссей».

На мысленный стук в дверь скорее всего Влад получит скорый и самый что ни на есть неистовый ответ.

Но упускать эту возможность нельзя. Если начнётся бой, они попросту разорвут друг друга в клочья, без сожаления и угрызений совести.

– Келлс, я знаю, ты меня слышишь! – упорствовал Влад, телепатически взывая к Дэвиду. – Перемирие! Минутная передышка!

– Трус, – последовал хладнокровный ответ.

Он пришёл так мгновенно, что Влад не сумел определить, где скрывается его «альтер эго».

Крепкий орешек, отметил про себя Влад, хотя сам отлично его понимал. Несмотря на миссию защитника мира, Влад тоже находился в состоянии боевой готовности и кровь у него кипела в ожидании схватки.

Долгие годы он позволял искусно манипулировать своей ненавистью. Гордость, желание, ордена славы на парадной офицерской форме, которыми была увешана вся его грудь, ордена, походившие на броню, не пробиваемую доводами рассудка, – все теперь обернулось против него. Против одного майора Влада Прожогина, прославленного тысячелетнего героя Церкви Меча.

Если же учесть, сколько всего подразумевалось под этими понятиями, то собралась бы целая армия, против которой Влад выступал один.

Он не винил своего врага, что тот не откликнулся на его призыв. У Дэвида наверняка было множество своих, не менее веских доводов. Скорей всего Келлс поглощён собственными заботами: готовит заклинания нападения. Вряд ли в этот момент хоть что-то может заботить Дэвида Келлса больше, чем добротное боевое заклинание.

А возможно, он обнюхивает приманку. Келлс считает себя слишком крупной и опасной рыбой для такого ловца, как Влад, но странное предложение Влада его всё равно тревожит.

Пока ждёшь нападения, есть время поразмыслить и пораскинуть мозгами. Такое преимущество было у Влада – хотя преимущество весьма относительное. Ведь у Келлса в руках инициатива. Ясно, что он не остановится. О перемирии не может идти речи.