Люк подождал, пока она дошла до следующего посетителя у стойки.

– Да, от секса, – тихо произнес Люк. – Это начинает осложнять ситуацию. Давай до конца месяца просто вернемся к тому, что было раньше. Не будем отклоняться от плана. Ты экономишь деньги и ищешь работу. Благодаря тебе мне удалось втянуться в офисную тягомотину и до своего отъезда привести в порядок дела. Мы можем работать, Харпер. Но не надо ничего усложнять.

– То есть я объясняю тебе, что меня оскорбляет то, что ты о чем-то умалчиваешь, а ты принимаешь решение свести то, что есть между нами, к отношениям босса и подчиненного?

Почему женщины всегда все так усложняют? Он оберегал Харпер. Почему она не могла этого понять?

– Харпер, это в твоих же интересах.

– То есть ты говоришь, что, отказываясь от секса, ты защищаешь меня от моих собственных чувств?

Похоже, на нее это не произвело большого впечатления, но Люк был полон решимости. Возможно, он хотел защитить не только ее чувства. В неприязни, возникшей между ними, было что-то, что пугало его до смерти. Он не хотел, чтобы это зашло так далеко. И задело его так глубоко.

– Я говорю, что мы усложняем ситуацию, которую не нужно усложнять. Давай вернемся к нашему плану.

– Прекрасно.

Он сжал ее ногу.

– Прекрасно? – Он ожидал других возражений.

– Это твоя жизнь. Твое решение.

У Люка возникло отчетливое ощущение, что его разыгрывают.

– Ты согласна вернуться к нашему плану?

– Ага. – Харпер многозначительно посмотрела на его руки, лежавшие на ее ногах. Он наконец убрал их. Харпер снова стала внимательно изучать меню. – Увидимся на работе.

– Как насчет того, чтобы я угостил тебя ланчем? – предложил он. Скидки по клубной карточке выглядели привлекательно.

– Нет, спасибо. Я бы предпочла поесть в одиночестве. – Она резко захлопнула меню. – Но я заплачу за твой кофе. Ты можешь идти.

Вот так Люк был отвергнут.

* * *

Он отнесся к их разрыву серьезно и две ночи спал на диване, который, к счастью, был в миллион раз удобнее, чем диван его бабушки, хотя не шел ни в какое сравнение с кроватью, на которой спала Харпер.

Оказалось, что шаг, который, по мнению Люка, должен был упростить ситуацию, только осложнил ее. Он был возбужден. Выходные обернулись для него двухдневной эрекцией. Теперь тело Харпер было недосягаемо, и он желал его еще сильнее. Ее сладкие прелести манили его, требовали его внимания, его рук.

Он начал избегать ее, как пьяного дядюшку, с которым никто не хочет разговаривать на семейном сборище, после того, как застал ее нагнувшейся над островком и читающей журнал в чертовых мальчишеских шортах и открытой майке. Люк так быстро развернулся, что врезался прямо в холодильник.

И черт побери, если он не увидел ухмылки на ее лице, прежде чем поспешил вон из комнаты. Она играла с ним. Казалось, будто ее юбки стали короче, блузки у́же, а его член тяжелее.

Люк все время злился. И Фрэнк недавно отметил это.

– Черт возьми, какая собака тебя сегодня укусила?

– Просто у меня нет настроения слушать, как очередной клиент рявкает на тебя.

Фыркнув, Фрэнк бросил обломки древесины в кузов своего грузовика.

– Я собирался сказать тебе, что сегодня звонила докторша насчет пристройки, о которой она говорила. Она готова расшириться. Но, поскольку ты ведешь себя как плаксивый сучонок, думаю, я попрошу Харпер внести в график выезд для обсуждения.

Люк хлопнул крышкой чемоданчика с инструментами. Когда такой человек, как Фрэнк, называл его так, Люк понимал, что ведет себя, как придурок.

– Извини, Фрэнк. Просто я… – Что он? Невероятно возбужден, разочарован, взволнован, смущен некой фигуристой блондинкой, которая сегодня утром на кухне смотрела скорее сквозь него, а не на него. – …напряжен, – запинаясь, закончил он.

– Напряжен? Какого черта? Ты уже делал это раньше. Мы с твоим отцом все держали под контролем.

– Дело не в работе. – Люк воспользовался водой из термоса, чтобы смыть с рук пыль от штукатурки.

– Имеет ли это отношение к некой дамочке, офис-менеджеру, которая выглядит так, будто хочет то ли прыгнуть на тебя, то ли придушить?

– То есть это не игра моего воображения?

Вздохнув, Фрэнк прислонился к грузовику.

– Сынок, позволь я скажу тебе кое-что о женщинах. Ни при каких обстоятельствах не выводи их из себя. Оно того не стоит. Ты рискуешь жизнью и членом из-за какой-нибудь ерунды. Что я тебе посоветую? Если ты разозлил ее, извинись, пока она не превратила твою жизнь в сущий ад.

Теперь настала очередь Люка вздохнуть.

– Должен ли я выслушивать советы от мужчины, который никогда не был женат?

– Не нужно прыгать со скалы, чтобы понять, что умрешь на дне.

Одна неделя…

Харпер решила отпустить Люка, дав ему возможность насладиться собственной глупостью, но этот идиот избегал собственного дома, окрашивая печалью последние дни своего пребывания в городе.

Когда он прислал ей СМС с просьбой вечером примерно на часок снова прийти на работу, чтобы помочь составить коммерческое предложение, Харпер решила положить конец этому безумию.

Она оделась, как на войну. Надев узкую юбку-карандаш, которая была чуть короче, чем требовали приличия, Харпер застегнула облегающую блузку с коротким рукавом умопомрачительного красного цвета. Она решила отказаться от бюстгальтера и, виляя бедрами, надела простые черные трусики-тонги. Ансамбль дополняли босоножки из ремешков на высоких каблуках.

Она высушила феном волосы, слегка распушив их, сделала дымчатый макияж и накрасила губы блеском.

Харпер кивнула, глядя на свое отражение в зеркале, и нацепила дымчатые очки. Победа будет за ней.

Она постаралась прийти в офис раньше Люка и уже деловито вводила данные в бухгалтерскую систему, когда услышала, что он возвращается.

Когда он вошел, Харпер, продолжая печатать, повернулась.

Остановившись у стола, Люк бросил на него сальный пакет.

– Я принес ужин.

Харпер развернулась в кресле.

– Спасибо, босс. Очень мило с твоей стороны. – Люк был одет в свою привычную униформу – ношеные джинсы и мягкую майку. Харпер подумала, всегда ли ее сердце будет колотиться от того, как хлопковая майка обтягивает его грудь и плечи.

Его взгляд моментально переместился на ее открытую шею и грудь. Харпер знала, в какую секунду Люк понял, что она без бюстгальтера. Его челюсть напряглась.

Харпер подавила улыбку. Она снова повернулась к столу, чтобы продолжить печатать.