Так аромат и вид сыра ведет в мышеловку глупую мышь.

Смутное ощущение некоей неправильности коснулось почти каждого из их отряда.

Прошло несколько минут, а люди все стояли неподвижно, словно не решаясь переступить некую невидимую черту, окружившую этот клочок зелени среди песков. Может быть, дело было в том, что оттуда не доносилось ни звука?

Ни людского говора, ни песен, ни детского смеха, ни крика ослов и мычания скота…

– Двойной оазис, – пробормотал кто-то из египтян. – Это может быть только Сафра.

– Сафра… Сафра… – пробежал шепоток. – Не к добру… Ох, оборони Хатхор!

– Что еще случилось? – довольно раздраженно (жара измучила его до невозможности) спросил археолог у ближайшего к нему воина, десятника Сенмута.

– Говорят, достойный Джеди, что на этом оазисе лежит проклятие, – вполголоса пробормотал в ответ Сенмут. – Когда-то давно его жители прогневили Сета, отказав ему в жертвах, и он излил на них свой гнев. С тех пор там никто не живет. Люди пытались тут поселиться, но…

– И кто ж это тебе рассказывал? – подозрительно спросил Рахотеп, оборвав подчиненного.

– Ну, Несхи говорил… – потупился десятник. – А еще – караваны, которые идут этими местами, иногда пропадают.

Даниил продолжал разглядывать лежащий перед ним пейзаж.

Небольшая пальмовая рощица поодаль от основного массива оазиса. Он сам, кажущийся изумрудом на безжизненном золоте пустыни. Осыпавшаяся сторожевая башня и сгрудившиеся домики, несущие на себе печать времени. И по-прежнему ни движения.

Оазис выглядел безлюдным, и, видимо, таковым и был. Вернее сказать, он казался нежилым. Словно это была какая-то декорация к фильму, давным-давно заброшенная и потихоньку разрушающаяся. Что-то и в самом деле было в нем неправдоподобное. Или это уже начинают сдавать нервы, не выдерживая долгой, изматывающей усталости – телесной и душевной.

Вообще-то, размышлял Даня, за словами о проклятии определенно что-то есть. Просто так в этой пустыне, где каждый родник и каждая пальма куда дороже бесполезного желтого металла, оазис, пусть даже и небольшой, не будет стоять покинутым. Хотя кто его знает? Местные, как он уже убедился, народ дико суеверный…

Археолог посмотрел на Джедефхора. А что он думает обо всем этом?

Принц как будто не проявлял особого беспокойства. Стоял на колеснице, задумчиво склонив голову и рассматривая у себя под ногами что-то, видимое только ему. Никто не решался окликнуть его, помешать размышлениям наследника престола.

Но как бы то ни было, тянуть слишком долго с решением было невозможно: перед последним броском людям и лошадям нужен был отдых от марша через мертвые пески.

Коротко посовещавшись с офицерами, Рахотеп отдал приказ – занять малую рощу, став лагерем у колодца. Джедефхор кивком головы подтвердил принятое решение.

Даниил открыл рот, чтобы спросить – не лучше ли будет сначала проверить всю Сафру и только потом влезать в возможную ловушку, но успел сообразить, что не ему учить ученых. В конце концов, если там и прячется кто-то, то лучше принять бой не под палящим солнцем и не в песках, а там, где есть хоть какое-то укрытие и, главное, – вода.

…Только тот, кто странствовал многие дни по пустыне, довольствуясь лишь скудной тенью от барханов, способен оценить, какое это величайшее наслаждение – настоящая, живая тень от деревьев.

Несколько человек, войдя в рощицу, тут же улеглись прямо у корней пальм, блаженно растянувшись на песчаном грунте. Даниил хотел было последовать их примеру, но, видя, как принц спокойно спрыгивает с колесницы и начинает отдавать распоряжения, сдержался. Мужик он, в самом деле, или не мужик?

Да и не годится показывать великому чародею Джеди, что он всего лишь обычный человек, так же, как все, страдающий от зноя и утомления.

Тем более что слабаков тут же подняли в тычки десятники и погнали обустраивать лагерь.

Верблюдов развьючили, коней выпрягли из колесниц и дали животным немного охладиться. Поить их сразу, хоть колодец оказался полон прохладной и очень вкусной воды, не стали, чтобы не загубить.

В тени пальм растянули несколько навесов из попон и поставили шатер Джедефхора, а также походную скинию со статуэтками мемфисской триады: Птаха, Сохмет и Нефертума. Слышались бодрые голоса, веселая перекличка. Люди, похоже, забыли о недавних тревогах и каком-то там проклятии Сета-Братоубийцы.

А еще с ними был сам великий маг и чародей Джеди. Сейчас он совершит пред ликами всемогущих нетеру положенные обряды, и милостивые небожители отгонят беды и напасти от своих верных слуг. Просто и эффективно.

Да, надеются на тебя люди, Даня. Надеются, не ведая о том, что эти самые «блаженные боги» фактически бросили их на произвол судьбы. Им, видите ли, нельзя открыто вмешиваться в разборки людей и акху. Как бы вселенского скандала не вышло. Тьфу, противно! Подковерные игры, мышиная возня.

Внезапно в голову археологу пришла уколовшая легкой тревогой мысль: сейчас как никогда удачный момент для внезапной атаки. Воины расслабились, рассредоточились по роще, заняты делами, к тому же их силы разделились. Вон луки заботливо сложены под самой густой пальмой, кое-кто из солдат даже копья отложил.

Даниил даже усмехнулся про себя: надо же, стратег выискался…

Пока он обдумывал этот вопрос, отряд, посланный в главный оазис, прошел ровно половину пути.

А потом всякие мысли пропали, сметенные порывом мгновенного страха.

Неподвижный воздух, чье спокойствие нарушал лишь шелест пальмовых листьев, огласили отвратительный рев, свист и завывание.

Из-за окружающих Сафру барханов, из-за ее зеленых манящих деревьев, из развалин башни и селения высыпали десятки и десятки существ самого жуткого вида.

Ветер принес облако густого зловония, от которого Даню затошнило. Парень ощутил, что висящий у него на груди амулет – подарок Стоящего У Тропы – налился холодом.

Должно быть, в этом крошечном, забытом богами оазисе акху собрали самых гнусных порождений своей биотехнологии.

– Держаться вместе! Все ко мне! Защищать наследника! – заорал Рахотеп, но было уже поздно.

Опасность подстерегала и сзади.

Из густых крон пальм на головы людей посыпались какие-то мелкие создания, похожие на гибрид макаки и летучей мыши.

Мохнатые твари верещали, хлопали перепончатыми крыльями, размахивали когтистыми лапами. Некоторые держали в обезьяньих ручках каменные ножи или палки. Иные не имели никакого иного оружия, кроме рогов и клыков.

Растерявшиеся воины принялись отмахиваться копьями, но тщетно – несколько человек мгновенно упало с располосованным клыками горлом.

Люди обратились в бегство, волна чудовищных «мартышек» устремилась за ними.

А с другой стороны на воинов наступали страшилища покрупнее – косматые многорукие существа с головами павианов и шестилапые шакалы с длинными острыми рогами.