— Настя, зайди, — позвал он.

— Что? — она быстро пошла к нему.

Она излучала свет, потому что его видела.

— Зайди, — он посторонился, вернулся к столу.

— Что? — она послушно села на стул, на который всегда садилась, когда он её вызывал.

— Захотелось тебя увидеть.

Этого не нужно было говорить.

Она быстро на него посмотрела, опустила глаза и провела пальцем по полированной поверхности стола.

— Что нам делать, Настя?

Этого тем более не нужно было говорить. Он взрослый солидный мужчина тридцати пяти лет, а она ещё совсем девочка. Она моложе его на десять лет, это он давно посмотрел в её анкете, ещё когда принимал её на работу.

Он взрослый, солидный мужчина, а решение перекладывает на неё.

— Ничего не делать. — Настя на него посмотрела, поднялась и вежливо спросила: — Я пойду?

— Иди, — разрешил Антон.

Вечером, когда все разойдутся, он зайдёт к ней в офис, и они ещё немного поговорят.

А потом он поедет домой и будет делать вид, что радуется выходным. Камилла будет пытаться вовлечь его в разговор, а он будет прилежно отвечать на ее вопросы.

А можно поступить не так…

Он приедет домой и скажет жене, что она больше ему не нужна. Он влюбился в другую, и Камилле надо уехать из его квартиры.

Антон знал, что этого не сделает.

Не сделает, потому что не сможет видеть несчастных Камиллиных глаз.

Не сделает, потому что с Камиллой его что-то очень прочно связывает. Он совсем недавно её ревновал и искренне, тяжело мучился.

Хорошо, что зазвонил телефон. Это помогло отвлечься от печальной мысли, что он идиот и совершенно запутался.

— Привет, — сказала Катя.

— Привет, — сказал Антон.

— Ты меня вчера всё-таки ухитрился испугать.

— Прости, — покаялся он.

— Таня не дарила Стасу коньяк. И он ей не дарил.

— Всё-таки протрепалась! — упрекнул Антон.

— Не протрепалась, — засмеялась Катя. — Не протрепалась, а аккуратненько всё выяснила.

— Умница!

В трубке слышался птичий щебет.

— Ты на даче, что ли? — поинтересовался Антон.

— Угадал! Ой, как здесь хорошо!

— Моей жене тоже нравится на природе, а мне скучно.

— Помнишь, мы группой отмечали у тебя на даче окончание сессии? Шашлыки жарили?

— Было такое, — припомнил Антон. — На третьем курсе, кажется?

— На четвёртом, — поправила Катя. — Кстати, Таня твоя соседка.

— Да? — удивился Антон.

— Угу. Они недавно участок купили. Только не в твоём посёлке, а по другую сторону железной дороги и ближе к Москве. Я Тане говорила, что ты теперь её сосед. Или у тебя сейчас другая дача?

— Да нет, та же самая. Родители редко приезжают, я дачную жизнь не очень люблю, а жене нравится.

— А у Тани как раз всё наоборот. Летом всей семьёй там живут. С детьми бабка и нянька сидят, а Татьяна с мужем работают, каждый день в Москву ездят…

В кабинет заглянул программист, один из тех, кого Стасу удалось неудачно переманить. Антон махнул рукой — заходи.

— Пока, Кать, — попрощался он. — Счастливо тебе отдохнуть!

Антон положил телефон рядом с клавиатурой и спросил коллегу:

— Проблемы?

Проблемы у парня возникли не слишком серьёзные, Вася Прохоренко с такими справился бы сам. Антон начал объяснять парню, что нужно делать, и о собственных проблемах на какое-то время забыл.

* * *

— Ты уверена, что это был выстрел? — допытывалась Соня, слушая сбивчивый Камиллин рассказ.

— Ну откуда я могу быть уверена! — разозлилась Камилла. — Я что, охотник? Я стрельбу только в кино слышала.

— Пойдём! — решительно сказала Соня и потянула Камиллу за руку.

— Куда? — не поняла Камилла.

— На то место, — терпеливо объяснила подруга. — Осмотрим там всё, поищем.

— Что поищем?

— Не знаю, — Соня пожала плечами и додумала: — Гильзу.

Камилла понятия не имела, как выглядят гильзы.

Никуда идти ей не хотелось, но она послушно сунула ноги в босоножки и неожиданно сказала:

— Соня…

— Что? — подруга, закусив губы, нетерпеливо топталась рядом.

— У меня будет ребёнок.

— Ой! — отпрянула Соня и нелепо взмахнула руками. — Поздравляю! А Антон знает?

— Нет ещё. — Камилла застегнула босоножки и взяла в руки ключи. — Я сама ещё не совсем уверена. И вообще… Не хочу пока ничего ему говорить.

— Почему?

— Так…

Во-первых, Камилла действительно ещё не была ни в чём уверена. Она сходит к врачу, сделает УЗИ и тогда признается Антону.

А во-вторых…

— Кончится вся эта чертовщина, и тогда скажу, — объяснила Камилла.

Когда-нибудь же этот кошмар закончится. Кошмар закончится, Камилла забудет, что когда-то кожа покрывалась мурашками под руками Стаса, и никогда, никогда больше не посмотрит ни на одного чужого мужика.

Тем более что это ей не нужно. Она теперь знает, что нужен ей только собственный муж и больше никто.

А ещё нужно, чтобы собственный муж её любил и не представлял жизни без неё и чтобы Камилла была в этом уверена.

Камилла заперла дверь и вызвала лифт.

— Если Антон узнает… Не хочу, чтобы он жил со мной из-за ребёнка, — вырвалось у неё. До сих пор она редко с кем-то откровенничала, пожалуй, даже никогда.

Соня сочувственно вздохнула.

Народу в парке стало больше. Не только на центральных аллеях, но и на тропинках больше нельзя было остаться в одиночестве дольше чем на пару минут.

— Писем больше не было? — вспомнила Соня.

— Нет, — покачала головой Камилла и хихикнула: — В Стаса стреляли и посылали письма, а потом отравили. Мне посылали письма и стрельнули. Скоро отравят.

— Прекрати! — рявкнула Соня. — Прекрати сейчас же! Не каркай!

— Не кличь беду, она придёт сама. У меня бабушка так говорила.

Камилле опять хотелось смеяться. Это нервное. Она истеричка.

Тропинка повернула к кустам, где утром всё произошло.

Желание смеяться пропало. Стало страшно.

Навстречу шла женщина с коляской. Не та молодая мамочка, которая прогуливалась утром, другая. Эта была постарше. Няня или бабушка.