— Всё в порядке, Мил. Я просто устал. — Антон встал с постели, поплёлся в ванную.

— Антон… — Камилла шла за ним.

— Что?

Она запнулась, будто хотела что-то сказать, но не решилась. Всё это походило на плохой спектакль, с которого хочется уйти, наплевав на заплаченные за билет деньги.

— Что, Мила?

— У Юли подруга потеряла работу. Юля попросила позвать её, чтобы квартиру убирала.

— Позови.

— Эта подруга сейчас звонила. Её Варвара зовут. Я сказала, чтобы пришла в понедельник.

Антон молча закрыл дверь перед Камиллиным носом, посмотрел на себя в зеркало, потрогал щёки. Бриться не хотелось, и он не стал. Включил воду, шагнул под душ.

А выйдя из ванной, неожиданно предложил жене:

— Поедем на дачу?

— Поедем! — Камилла обрадовалась. Она любила дачу, а он использовал любую возможность, чтобы туда не ездить. Камилла хорошая жена, ни разу его за это не упрекнула. — Жалко, уже договорилась с Варварой на понедельник. На даче она нужнее.

— Перезвони, — посоветовал Антон, садясь за стол.

Камилла поставила перед ним завтрак. В детстве завтрак был для него мучением. Маленького Антона заставляли есть кашу, которую он терпеть не мог. Он её до сих пор терпеть не мог.

Камилла каким-то непонятным образом догадалась, что он утром, днём и вечером предпочитает нормальную еду. Мясо с картошкой. Или, на худой конец, яичницу. Камилла сама догадалась, он ей об этом не говорил.

Она хорошая жена, но сегодня ужасно его раздражает.

Жена вышла, вернулась с телефоном у уха. Пару минут договаривалась с незнакомой Варварой, чтобы та не отказала в любезности помочь им на даче. Варвара не отказала.

— Не думал, что Юля станет хлопотать за безработную уборщицу, — усмехнулся Антон, когда Камилла положила телефон на стол.

В ресторанах Юля официантов не замечала, как будто они были не людьми, а безмозглыми автоматами. Она на них не смотрела, когда делала заказ. Сам Антон этого не заметил, заметила Камилла. Юля пыталась играть в барыню, выглядело это убого и неприятно.

— Я тоже не думала, — согласилась жена и неожиданно добавила: — Мы плохо знаем других людей. Мы и себя-то плохо знаем.

Фраза вышла пошлой, Антон едва не поморщился.

Раздражение не проходило, только скрывать его становилось всё труднее.

Остаться одному хотелось так сильно, что он, приехав на дачу, бросил Камиллу одну приводить в порядок ставший за зиму необжитым дом. Достал велосипед, подкачал шины и уехал кататься. Впрочем, скоро должна приехать Варвара, женщины без него справятся.

Он, конечно, спросил у Камиллы, не обидится ли она. Спросил, потому что твёрдо знал, что жена не станет его удерживать. Камилла никогда никому не навязывалась, даже ему.

Уезжая, на Камиллу Антон старался не смотреть.

Новый посёлок, где, по словам Кати, обитала семья Татьяны Огаркиной, уже не казался новым. Кое-где дома достраивались, но в целом посёлок имел вполне обжитой вид.

Антон исколесил его весь. Участков, где играли дети, было много. Дети бегали стайками, шумели. У Антона создалось впечатление, что посёлок сплошь заселён многодетными семьями.

Единственное, что связывало его с Анастасией Берестовой, это непонятная история с бутылкой коньяка, которую Татьяна передала Стасу Росовскому.

Антон удостоверится, что никто из родственников Татьяны не имеет отношения к доктору Александру Васильевичу, и больше с Анастасией Антона ничто не будет связывать.

Она уволится, и он будет вспоминать её с лёгкой грустью.

То есть не её, себя. Он будет вспоминать, как бес случайно попал ему в ребро, и удивляться, что такое могло произойти с нормальным, зрелым, трезвомыслящим мужчиной.

Колесить по посёлку ему надоело, он направился к лесу, проехал пару километров по грунтовой дороге. Оставив велосипед на дороге, пролез между тесно росшими ёлками, поискал глазами грибы. Кроме поганок на тонких ножках, ничего не увидел.

Задержаться в лесу не дали комары. Пришлось снова сесть на велосипед.

* * *

Прежняя Камилла на Антона обиделась бы сильно. Она не стала бы ему выговаривать, но себя очень жалела бы и удивлялась собственному долготерпению.

Теперешней Камилле тоже было обидно. Пожалуй, так Антон ещё никогда себя не вёл. Только теперешняя Камилла не имела возможности себя пожалеть, она сама оборвала ту связь, которая была между ними раньше. Она встречалась со Стасом и обманывала Антона.

Связи больше не было, и она не имеет права его упрекать.

На миг обожгло воспоминание о том, как Антон шёл, наклонившись в девке.

«Он не станет меня обманывать», — напомнила себе Камилла. Разлюбит — уйдёт, их ничто не связывает, кроме записи в паспорте.

Можно было открыть окна, дверцы шкафов. Камилла ничего делать не стала, только включила холодильник и положила в него привезённые продукты. А потом села на ступеньку крыльца и сидела, пока не хлопнула калитка.

— Здравствуйте, я Варвара, — представилась, подходя к ней, женщина.

Примерно такой Камилла её себе и представляла. Женщина была хмурая, худая, чем-то напоминавшая неуклюжую лошадь.

Если она и была старше Камиллы, то ненамного, только Камилла считала себя молодой, а Варвару, скорее, можно было назвать женщиной средних лет.

— Здравствуйте, — поднялась Камилла и улыбнулась. — Вот, приехали в первый раз на дачу… В этом году всё наперекосяк.

Варвара молча кивнула.

— Проходите, — Камилла поднялась по ступеням, провела гостью в дом.

Варвара умела делать свою работу. Оглядевшись, она заглянула под мойку, достала тряпки, принялась протирать пыль.

Камилла почувствовала себя лишней в собственном доме. Постояла, глядя на работающую уборщицу, вышла на крыльцо и снова села на ступеньку.

Сажать цветы было уже поздно, нужно просто скосить участок.

Хлопнуло окно, Варвара принялась протирать рамы.

— Не нужно, — попробовала остановить её Камилла. — Окна можно не мыть, в комнатах прибраться, и ладно.

— Я вымою!

От Варвары почти осязаемо исходила неприязнь. Интересно, она только Камиллу терпеть не может или ненавидит весь белый свет?..

— Простите, кем вы работали? — зачем-то поинтересовалась Камилла.

Уборщица явно не мечтала с ней разговаривать, а Камиллу словно кто-то за язык тянул.

— Инженером, — протирая стекло, ответила Варвара. Камилле показалось, что ответила с издёвкой.

Уборщица исчезла, снова появилась, теперь уже у другого окна.