живого места, КП роты располагалось в доме. На рации сутками в закрытой комнате без света сидела девушка-связист. Никаких укрытий рядом с домом не было. Возле этого дома постоянно парковалось много машин, тусовались люди. И то, что КП не уничтожили до сих пор, хотя всё вокруг было разбито, объясняется только несусветной тупостью украинского командования.

Посёлок Весёлое — это как отражение всего Донбасса. В одном доме КП: ходят военные с автоматами, рядом с ними дом, где люди живут обычной мирной жизнью. В посёлке работает магазин. Через поле, на север от посёлка, забор аэропорта и наш передок.

Я люблю бывать во всяких знаковых местах, и мне было важно встать ногами на взлётку. Через пролом в заборе я быстрым шагом вышел на аэродромные плиты. Напротив меня был подбитый укроповский танк, а также возвышалась махина вражеской позиции «Большой муравейник». Я оглянулся по сторонам и вернулся в окоп. Сейчас бы ни за что такое не сделал.

Обход наших постов в районе Жабуньки — Весёлое — Взлётка ещё раз навёл меня на мысль, что все эти бои за терминалы — просто огромная военная глупость.

* * *

В целом обстановка на нашем участке фронта тогда была стабильная. Обычные позиционные обстрелы. Февраль 2016 года, наверное, самый спокойный и комфортный период моей службы. Однако, как говорил какой-то юморист, «Всё хорошее когда-нибудь заканчивается, а наша жизнь продолжается».

Сначала уволили Рикошета, который раздражал всех в руководстве своим профессионализмом, честностью и принципиальностью — таким в армии не место. Говорят, что последней каплей было то, что когда он был начальником штаба, уволил двух девчонок-сержантов, которые до сих пор числились у нас во взводе командирами отделений. Так как это были чьи-то любовницы, Рикошет подписал себе приговор. Сначала он перестал быть начальником штаба, а потом его начали выживать из должности командира взвода. На его место пришёл новый командир. Для того чтобы понять, что будет дальше со взводом, нужно было просто увидеть нового командира. Он предстал перед нами в военной форме и чёрной гражданской вязаной шапке с большой красной буквой «У» на лбу. Я большой специалист по головным уборам, но такого ещё не видел.

— Учитель, — представился новый командир.

* * *

Новый командир рассказал, что год до этого прослужил в 1-й бригаде. В боевых действиях не участвовал, так как его, как единственного специалиста, постоянно таскали на какие-то показательные учения. Было видно, что Учитель, возможно, и разбирается в связи, но как командир он «ноль».

Сразу после увольнения Рикошета ко мне подошёл Аскольд и предложил перейти командиром отделения в пехоту, в 5-ю роту к Хантеру. Сказал, что собирают здравый коллектив, способный выполнять боевые задачи. В связи я не смогу расти и дальше развиваться. Против этого у меня был один только аргумент: у нас в связи не было алкашей, а в пехоте это было повальным явлением. Я поделился возражением с Аскольдом, но он сказал, что алкашей в 5-й роте ждут жестокие репрессии. К тому же сам Хантер не пьёт. Я согласился.

В эти дни наш батальон должен был в полном составе убыть на полигон, а после учений, по слухам, мы должны были зайти на место 3-го батальона, который занимал позиции в районе Красного Партизана. Кто-то даже уже ездил, смотрел тамошнюю обстановку: окопы по колено, противник далеко. После зимы 2015 года там тишина.

Нужно было оставить кого-то из связистов, ввести коллег из 3-го бата в курс дела. Я попросил остаться, хотелось оттянуть отъезд с насиженного и комфортного места.

* * *

Надо сказать, что коллектив 3-го батальона производил хорошее впечатление своей спайкой. Сам комбат Грек (Иван Бакай) тоже располагал к себе своей простотой в общении.

Когда воинские подразделения прибывают на новое место, то неизбежно происходит разная путаница, неясность в обстановке. Начались потери. Грек прибыл на КП, и я предложил ему рассказать в деталях местный расклад. Несмотря на то что я был рядовым, он выслушал меня. Было видно, что его не смущает мой статус и звание, а информацию, которую я даю, он принимает к сведению.

Меньше, чем через год, Иван Андреевич Бакай (Грек) погибнет на Промке в бою за «Алмазы». Возглавив контратаку, он получит смертельное ранение из АГСа.

По мнению Грека, женщины были более дисциплинированы, поэтому сидеть на рации доверял только им. Помню, что меня сменила какая-то девушка, которая служила вместе со своим несовершеннолетним сыном. Девать его было некуда, и он помогал связистам.

Вспомнилось, что на днях — 8 Марта.

Показав начальнику связи все линии и нюансы, я решил в праздник сделать себе выходной и провести его с любимой.

Неожиданный звонок от комбата:

— Ты где там? Приезжай в Пантелеймоновку! Ты уже в 5-й роте служишь командиром отделения.

Вот тут главное — правильно расставить акценты, жизнь научила.

— Есть прибыть в Пантелеймоновку! Девятого утром буду как штык!

* * *

9 марта 2016 г.

Утром я прибыл в посёлок Пантелеймоновка, недалеко от которого был организован полигон нашего полка. Личный состав 2-го батальона располагался в здании какого-то заброшенного завода. Бывшие конторские помещения были превращены в располаги для солдат.

К сожалению, свободная нара была возле кровати, на которой лежала собака. Мне объяснили, что это собака Танюхи-связистки, которая сейчас в увале. В целом, в спальном помещении было не очень опрятно, и я подумал, что бараки и камеры, в которых мне доводилось жить, были гораздо комфортнее, по крайней мере, собаки на нарах не лежали.

Я сел на нару в ожидании Хантера, который должен был представить меня моему отделению. Это было 3-е отделение 3-го взвода 5-й роты. Командовал им до меня 20-летний парень с позывным Кеша. Мы как-то с ним пересекались ещё на «Вольво-Центре». Это был приятный молодой человек, который производил впечатление хорошего солдата. Снять его с командира отделения решили после неприятного и трагического эпизода, который, если я не ошибаюсь, произошёл ещё осенью.

Дело было на «Четвёртом утёсе». Весь личный состав сторожевого поста перепил самогона, начал вести беспорядочную стрельбу и выходить по открытой связи в эфир, неся в рацию разный пьяный бред. Командование роты решило снять алкашей с дежурства, пока они не протрезвеют. С «Вольво-Центра» послали троих посидеть там до утра. Кешу поставили старшим. «Четвёртый утёс» представлял собой очередное идиотское инженерное сооружение. На этом посту личный состав нёс дежурство в выложенном из мешков ДЗОТе, из которого было видно только дорогу, слева от которой по всей длине был забор ДКЗХИ,