— Ваших игр?

Беккер бросил быстрый взгляд на часы и тут же отвел глаза в сторону.

«Что происходит?» — подумал Лукас, а вслух сказал:

— Дело в том, что я придумываю сюжеты. Вы, наверное, слышали: исторические стратегические игры, ролевые и так далее.

— Хм. Я с удовольствием поговорю об этом как-нибудь в другой раз, — ответил Беккер. — В самом деле.

Беккер закрыл дверь за Лукасом и бросился наверх, даже не погасив свет внизу. Он подошел к окну, которое находилось над крыльцом, и слегка отодвинул шторы указательным пальцем. Дэвенпорт садился в «порше». Через мгновение загорелись фары, а еще через минуту полицейский уехал. Беккер отпустил штору и поспешил в спальню. Там он быстро надел темно-синие брюки, серую трикотажную рубашку, синюю куртку и мягкие кожаные туфли. Проглотив метамфетамин, он отправился в дальнюю часть дома, прошел в гараж и сел в машину.

В соседнем ресторане возле двери был телефон-автомат. Беккер остановился, вышел из автомобиля и набрал номер. Автоответчик включился после второго гудка — его уже ждало сообщение. Беккер набрал код «четыре-три-восемь-четыре». Раздался щелчок, а потом голос Друза произнес односложное слово.

Друз, сгорбившись, сидел за рулем, тяжесть ночи давила ему на плечи.

«Как со смоляным чучелком. Одна нога увязла, и ты вынужден ударить его другой, а потом ты бьешь рукой, и когда кулак приклеится…»

Нет, все, с него хватит. Нужно было отговорить Беккера от третьего убийства. В нем нет необходимости. Во всяком случае, не сейчас. Он слышал, что говорили полицейские по телевизору: они не сомневаются, что это ненормальный убийца-одиночка.

Друз объезжал по кругу Пейк-холл — университетское здание, построенное из красного кирпича, — внимательно наблюдая за тем, что происходит вокруг. Все было залито ярким сиянием оранжевых натриевых ламп, горели фонари на дорожках, вход в здание освещали круглые светильники. К счастью, здесь много деревьев и кустов. Хорошее укрытие. И никаких прохожих.

Вечер выдался холодным, по небу неслись тяжелые тучи, между ними иногда проглядывала полная луна. Пахло близким дождем. Подходящий вечер для пива, симпатичных девчонок и телевизора в таверне на Риверсайд-авеню в компании с театральной братией. Друз никогда не чувствовал себя своим в толпе, не любил бросать дротики и болтать, зато он умел молча сидеть с краю у стойки бара, где и ему доставалось немного отраженного тепла. В любом случае там было бы лучше, чем здесь, — но тут он мог винить только себя. Ему следовало сразу разобраться с толстяком…

Друз вновь надел лыжную куртку, но на этот раз не только из-за холода, но и из желания скрыть лицо. Он не хотел, чтобы Джордж узнал его раньше времени.

«Чероки» Джорджа стоял на маленькой общественной парковке, расположенной за старым зданием рядом с Пейк-холлом. Пилсбери-драйв, дорога, шедшая через университетский кампус, проходила возле дальней стороны стоянки. После десяти часов движение здесь практически прекращалось, но изредка мимо проносились одинокие автомобили. К сожалению, асфальт был ровным, и Друз не мог заранее услышать шум приближающейся машины.

Напротив джипа Джорджа стоял еще один автомобиль. Друз ездил вокруг кампуса ровно столько, чтобы не вызвать подозрений, а потом припарковал свой микроавтобус «додж» рядом с «чероки», оставив между ними место для одной машины. Он немного посидел, поглядывая по сторонам, потом вышел и снова прислушался. Парковка была плохо освещена, на нее падал лишь свет от фонаря в форме чаши на той стороне здания.

Вокруг никого не было, если только кто-нибудь не прятался в кустах. Друз зашагал к дорожке, которая шла мимо здания, остановился возле кустов спиреи и еще раз прислушался. Так он простоял десять или двадцать секунд. Ничего. Он вернулся к джипу, присел на корточки, вытащил из кармана шинный манометр, повернул его и при помощи шипа выпустил воздух из заднего левого колеса «чероки». Джордж наверняка подойдет к машине с этой стороны и сразу заметит, что произошло.

Шипение выходящего воздуха неожиданно напомнило Друзу гудок поезда, и ему показалось, что этот звук длится целую вечность. Впрочем, менее чем через минуту шина была полностью спущена. Друз встал, снова огляделся и отошел в сторону.

«Счетчик парковки. Господи, чуть не забыл!»

Он вернулся и включил парковочный счетчик, рассчитанный на двадцать четыре часа. Не стоило забывать о полицейских кампуса. Они проверяют стоянки пару раз за вечер. Штраф был бы для него катастрофой.

Когда Друз убивал, он ничего не ощущал — ни отвращения, ни горечи, ни сочувствия. Он и страха почти не испытывал. Но сейчас он почувствовал тревогу. Как же можно было забыть о счетчике! А если бы он вернулся, убил Джорджа и только после этого заметил квитанцию на ветровом стекле? Его поймали бы. Или, как Братец Кролик со смоляным чучелком, он бы бегал по кампусу, разыскивая полицейского, выписавшего штраф. Его тоже пришлось бы убить, чтобы получить книжку, куда он внес данные. И тогда…

Нет, это было бы невозможно. Настоящий кошмар, такой вариант не стоит даже рассматривать. Друз вздрогнул и слегка сгорбился. Он не ожидал, что будет так переживать.

Студентка с учебниками в руках прошла по противоположной стороне улицы, демонстративно глядя куда-то вдаль. Друз вышел на Университетскую улицу, поглядывая на светящиеся окна Пейк-холла. Беккер провел разведку внутри здания и рассказал, за какими окнами нужно следить… Чернокожий парень в красной куртке торопливо шагал по другой стороне улицы. Юноша в белом шлеме и с рюкзачком на спине проехал мимо на роликах.

Друз двигался неторопливо, будто играл роль. Одну руку он засунул в карман, сжимая рукоять старинного немецкого устройства для заточки ножей. Оно было тяжелым, как кочерга, но короче, длиной восемнадцать дюймов, имело коническую форму и напоминало меч с рукоятью из полированного орешника. Друз проткнул подкладку кармана концом стального стержня, но ручка не позволяла ему выпасть в дыру. Теперь металл холодил ему ногу, но снаружи ничего не было заметно. Он научился быстро вытаскивать свое оружие и мог достать его мгновенно, а клинок был сбалансирован даже лучше, чем разводной ключ. Он справится со своей работой.

Друз ушел с Университетской улицы и зашагал по лужайке перед Пейк-холлом. «Я много делаю для Беккера, — подумал он, — но не только для него. Это и для меня, ведь он стал моим другом…»

В пять минут одиннадцатого из Пейк-холла вышли три студента с учебниками в руках и остановились на ступеньках, чтобы переброситься несколькими фразами; затем один из них зашагал налево, а парень с девушкой — направо. Прошла минута, и из здания появилась новая группа; они ушли вместе, продолжая оживленно болтать. В нужном окне погас свет, вслед за ним потемнело и соседнее. Друз снова двинулся в сторону Университетской улицы, а потом свернул на Пиллсбери, к парковке. У противоположного конца стоянки он остановился между кустами. Теперь оставалось только ждать…