рядом с Тесс. Мне просто нужно поговорить с доктором и увидеть Тесс, а потом я разберусь с Ирен.

Когда доктор заходит в приемную, я вскакиваю со стула, на котором сидел.

— Как моя жена?

Он жестом приглашает меня следовать за ним.

— Миссис Статулис удобно устроилась в отдельной палате. Несмотря на то, что она получила сильный удар по голове, не похоже, чтобы у нее была какая-либо черепно-мозговая травма. Однако заживление ран займет некоторое время, и мы будем уверены, что с ней все в порядке, только когда она придет в сознание.

Меня ведут в отдельную палату, и, увидев Тесс на совершенно белых простынях и с капельницей, вставленную в тыльную сторону ее ладони, мое сердце болезненно сжимается.

Иисус.

Как всегда, потребность прикоснуться к ней переполняет меня. Остановившись рядом с кроватью, я наклоняюсь над Тесс и нежно целую ее в щеку. Вокруг ее головы повязка, кожа очищена от крови.

— Миссис Статулис нанесли удары по левому боку и нижней части спины, но кости не были сломаны. Синяки пройдут, но пару дней она может чувствовать себя неважно.

Что?

Мой взгляд останавливается на докторе, когда он подходит и встает с другой стороны кровати.

— Из-за характера травм миссис Статулис нам пришлось вызвать полицию. – Он просматривает бумаги в своих руках. – Снимки показали множественные зажившие переломы. Похоже, что здесь замешана история жестокого обращения.

— Что? – Мне удается спросить, пытаясь переварить то, что я слышу. – Что ты имеешь в виду… история?

— У нее зажившие переломы на руке и ребрах.

Как раз в этот момент Хелена врывается в больничную палату, и мой мрачный взгляд падает на нее. Она останавливается рядом с доктором, переводя взгляд между нами.

— Theè mou, моя малышка. Как Тереза? С ней все в порядке? – Она смотрит на свою дочь, затем прерывисто вздыхает. Протискиваясь мимо доктора, она проводит пальцами по забинтованному лбу Тесс. – Я не могу поверить, что Ирен могла это сделать.

— Она этого не делала, – выдавливаю я слова, потому что последнее, что мне нужно, это чтобы доктор получил информацию и передал ее полиции. Когда губы Хелены приоткрываются, я рявкаю. – Заткнись.

Доктор бросает взгляд между нами, и я снова обращаю свое внимание на него.

— Что еще?

— Помимо старых переломов и свежих ран, миссис Статулис должна полностью восстановиться после длительного отдыха.

Кивая, я говорю:

— Спасибо. – Когда он задерживается рядом, я добавляю. – Ты можешь идти.

Чувствуя себя неловко, он направляется к двери.

— Если вам что-нибудь понадобится, позовите медсестер.

Как только он выходит из комнаты, входит папа.

— Закрой дверь, – приказываю я, затем смотрю на Хелену. – Доктор сказал, что здесь может быть замешана история жестокого обращения. Сломанные кости. – Я изо всех сил пытаюсь контролировать захлестывающий меня гнев. – Что, черт возьми, случилось с Терезой в детстве?

— Н-ничего, – заикается Хелена. – Она была неуклюжей и однажды сломала руку. В другой раз она упала с дерева и сломала пару ребер. Но это все.

Это не все.

То, как Тесс дрожала, когда Ирен была рядом, говорит мне, что в этой истории есть нечто большее. Мое нутро кричит мне докопаться до сути этого.

— Могла ли Ирен причинить вред Тесс?

Хелена хмурится, явно сбитая с толку.

— Я думала, ты сказал, что это не она?

— Имела ли Ирен доступ к Тесс? Была ли она там, когда Тесс пострадала в детстве? – Я кричу, заставляя Хелену вздрагивать. Она подходит к папе, как будто он может защитить ее от меня.

— Да. Мы жили с Костасом, моим шурином, пока он не скончался четыре года назад.

Мой тон становится низким, убийственным, когда я шиплю:

— И ни разу вы не подумали, что ваша дочь подвергается насилию?

Хелена начинает качать головой, ее глаза перебегают с Тесс на меня, затем она начинает бледнеть.

— Theè mou… Я не знала. Тереза никогда ничего не говорила.

— Потому что она, наверное, была чертовски напугана!

— Николас, – папа произносит мое имя так, чтобы успокоить меня, но я качаю головой в ответ.

Что Терезе пришлось вынести от рук Ирен? Сколько ей было лет? Восемь?

— Сколько лет было Тесс, когда умер ее отец?

— Восемь, – немедленно отвечает Хелена.

Она была подчинена этой гребаной злобной суке с восьми до семнадцати лет.

Christé mou.

Мое сердце.

Опускаясь на стул, я осторожно беру руку Тесс и прижимаю ее ко лбу, сосредотачиваясь на дыхании.

Я был гребаным мудаком, когда мы встретились. Я угрожал ей, и даже, блять, наслаждался этим. Я наслаждался ее страхом.

Christé mou.

Мое чувство вины усиливается, пока не угрожает задушить меня.

Слезы Тесс. Ее мольбы прекратить. Все это становится кристально ясным в моем сознании.

Она никогда не сможет полюбить меня, не после всего, что я с ней сделал.

Я, блять, воспользовался слабостью Тесс – страхом, внушенным Ирен.

— Николас? – Папа спрашивает.

— Оставьте меня наедине с моей женой, – шепчу я, слишком поглощенный собственной виной и жаждой мести, чтобы беспокоиться о них.

В тот момент, когда они уходят и я наконец остаюсь наедине с Тесс, я поднимаю голову, мой взгляд скользит по ее бледному лицу.

— Мне так чертовски жаль. Ты когда-нибудь простишь меня?

Ее глаза трепещут, а когда они открываются, на ее лице застывает замешательство, за которым следует боль. Когда она смотрит на меня, и я вижу узнавание в ее радужках, я сажусь на край кровати. Прижимая ее руку к своей груди, я использую свободную, чтобы нежно провести по ее щеке.

— Эй, детка, ты напугала меня до чертиков, – шепчу я, как будто слишком громкие слова могут причинить ей еще большую боль.

Язык Тесс высовывается, чтобы облизать губы, затем она спрашивает:

— Где я?

— В больнице.

— О ... – В ее глазах вспыхивает паника. – О ... точно… Я потеряла равновесие. Там было так душно...

Я сильно качаю головой, задаваясь вопросом, сколько раз ей приходилось лгать, пока она боялась за свою жизнь.

— Ты не должна лгать мне. Я знаю, что произошло.

Глаза Тесс расширяются.

— Правда?

— Ирен напала на тебя. – Мои пальцы продолжают касаться ее щеки. – Она заплатит за то, что причинила тебе боль.

Тесс качает головой, на ее лице