Впрочем, если честно, такие нюансы он не обдумывал. Он просто лежал на жестковатой обивке трюмного днища ничком и ощущал, как рукав куртки под лицом становится все сырее и сырее. Нет, он не плакал, еще чего! Но тоска – именно тоска, не страх и не еще что-то, а тоска – была такой сильной, что слезы просто вытекали сами собой. При мысли о том, какое расстояние сейчас между кораблем врага и его домом и с какой скоростью оно увеличивается, тоска делалась непреодолимой, а себя Борька ощущал совсем маленьким и беспомощным. Начинали болеть ушибы, ныла раненая рука, и мысли, лезшие непрошенно в голову, были не черными, а серыми и унылыми. Вспоминались родные, вспоминалась мама… и хотелось оказаться около нее, обнять и никогда в жизни больше не пытаться быть взрослым – это не получилось, иначе он не валялся бы тут… О будущем же Борька старался не думать вовсе. Оно представлялось даже не в сценах, а в цветах – точнее, как мокрое пятно того же серого цвета, стремительно втягивающее весь мир Борьки в себя. Со всеми его красками, надеждами, мечтами и вообще всем, что составляло жизнь нормального земного мальчишки… А Борька сейчас был не солдат и даже не пленный солдат, а напуганный, обиженный и страдающий мальчишка – обычный потерянный мальчишка, одинокий в огромном враждебном мире…

…Наверное, он все-таки уснул, потому что увидел это безнадежное серое пятно воочию и начал в него падать, но проснулся не от тошнотного чувства падения, а от того, что вокруг начались тихий шум и легкое движение. Но нервам Борьки этого оказалось достаточно. Он быстро крутнулся и сел рядом с Олегом.

Тот уже не спал – сидел, глядя в сторону входа. Люк был открыт, от него – свет, конечно, никто не погасил, с чего? – расталкивая и распихивая шэни, шли трое джаго. В форме, носившей быстро и небрежно зачищенные следы боя. Шли прямиком к земным мальчишкам.

Олег поднялся. Быстро сказал, обращаясь к шэни вокруг:

– Я очень прошу никого не вмешиваться. Бо… – Он посмотрел в сторону и увидел, что Борька тоже встал.

Рокотову стало опять тоскливо, но теперь еще и просто-напросто страшно. Джаго были явно злы. И были на полметра выше мальчишек. И у них было оружие. Как они вообще сюда попали, кто их пустил в трюм – это же сторкадский корабль?!

Но сидеть и ждать было нельзя. Борька выпустил наружу из-под куртки концы галстука. Неосознанно, машинально, сам не поняв, что сделал. И ближе придвинулся плечом к плечу Олега.

Джаго, шумно дыша, остановились в нескольких шагах. Причем Борька мог бы поклясться, что они не собирались останавливаться, а собирались подойти, и хорошо, если просто свернуть землянам шеи. Но… остановились. Как в стену уперлись. Он покосился на Олега – его фокусы, что ли? Не похоже… Олег был не напряжен, спокоен, только глаза сузились немного. Олег ждал.

И только теперь Борька понял, почему остановились джаго. И увидел, как они, постояв, стали перехрюкиваться и перескрипываться друг с другом. И смотрели на землян уже не в упор, а как-то скользя по ним взглядами, стараясь не встречаться глаза в глаза.

Потом раздался смех. Человеческий вполне, хотя смеялся – негромко, ясно, искренне – офицер-сторк, возникший в дверях. Он перешагнул через комингс, подошел (просто-напросто не замечая шэни, переступая через них, как через кочки, и не давая себе труда даже толкнуть) к стоящим друг против друга землянам и джаго, посмотрел на тех и других.

Джаго сделали вид, что заходили полюбоваться на пленных и посмеяться над ними. Они громко и презрительно загомонили, окидывая Олега и Борьку взглядами с ног до головы (но только не глаза в глаза), лениво повернулись и пошли к выходу, еще усердней пиная шэни и ругаясь на них.

Сторк остался. Он скрестил руки на груди, тоже осмотрел ребят. В его взгляде было холодноватое веселье. У Борьки отлегло от сердца, хотя сторк, пожалуй, был пострашнее этих трех дрессированных обезьян, сбежавших из цирка. Олег смотрел уже спокойно.

– Ле ооле тизт отэ дин, – сказал сторк и усмехнулся. – Оу ти’т слоувин.

Повернулся и ушел. Дверь за ним масляно клацнула, и Олег сел на пол. Борька опустился рядом.

– Что он сказал, ты не понял? – прошептал он, стараясь не обращать внимания на взгляды шэни – в них было не характерное для этой расы удивление.

– Почему, понял, – Олег выдохнул, потер руками лицо. – Сказал, что все будет в порядке и что мы пленные.

– Ничего себе «в порядке»! – вздохнул Борька, приваливаясь к стене рядом с Олегом.

Тот почему-то усмехнулся и ничего не стал объяснять.

Олег знал – а Борька не знал, – что в сторкадском пленного обычно называют словом «т’зэрв», на русский это ближе всего можно перевести как «раб». А словом «слоувин» называют именно пленного.

А это большая разница для сторков.

* * *

– Эти джаго из миссии просят у меня землян, – сторкадский офицер, неловко положив на столик руку в коробке пневмобандажа, поморщился. – Тех двоих мальчишек, которых привез кен ло Кин.

Его собеседник – тоже сторк, моложе, но совершенно неожиданно и почти нелепо для мужчин этой расы – в гражданской одежде – с интересом всмотрелся в офицера:

– Дают хорошую цену?

– Крайне хорошую, – пробормотал сторк, с явным трудом пошевеливая торчащими из коробки пальцами руки – очень белыми, с синеватыми ногтями. – Может быть, если бы не распоряжение, которое ты недавно привез, братишка…

– Распоряжение могло опоздать, – нейтральным тоном сказал собеседник офицера и пригасил зеленые огоньки глаз тонкими веками с длинными густыми ресницами.

Офицер вздохнул. Двинул плечами с тяжелыми пластинами погон. Буркнул:

– Мы еле унесли ноги с этой планеты. Я не взлетал, пока не забил все уголки в корабле нашими ранеными. Все это сделали с нами эти земляне, просто безумие какое-то… никогда бы не поверил в такую возможность… Что говорят наверху?

– Там молчат, – ответил, открывая глаза, младший. – Там думают, кому говорить первым, что кому сказать, а главное – на кого указать, чтобы наказать. В конце концов накажут кен ло Вэрдона.

Оба сторка невесело рассмеялись. Командующий сторкадским контингентом погиб во время стремительного налета диверсионной группы землян, ворвавшихся в его лагерь на двух десятках легких машин, утыканных оружием, как старинная игольница – иголками. Пуля из примитивной тяжелой винтовки вышибла командующему мозги…

– Так как с предложением джаго? – напомнил, посерьезнев, младший.

Ответ старшего прозвучал на старом языке – не столь утилитарном, как современный вариант сторкадского, и куда более пригодном для выражения эмоций. Безродные давно не помнили этого языка, но оба сторка были хорошего Рода, и младший усмехнулся.

Старший брат остался прежним. Джаго было предложено идти лесом на болото и там совокупиться в задний проход с корягой посвилеватей… и младший не сомневался, что такой же ответ они услышат в лицо.