Работники опять согласно кивнули:

— Да нешто мы не понимаем? Конечно, понятно! А бабам вообще лучше ничего не рассказывать, тут же понесут трезвонить по деревне. Ой, простите, лэрина! Только вот просьба у нас к вам есть. Можно нам немного рыбы взять себе домой? С оплатой, конечно!

Подумав, я согласилась:

— Можно, конечно, если не слишком много. Подойдете к Талии, я ей скажу, она вам выдаст, сколько можно и запишет, потом вычтет из жалованья. Так вас устроит?

Их это устроило. Надо только сказать Талии, не забыть и ограничить продажу, чтобы не было спекуляции. Вот и проблему с коммерческой тайной решила, буду спокойнее на этот счёт.

За обедом сказала Талии о просьбе рабочих. Она тоже согласилась, что небольшое количество копченостей можно продавать своим работникам, пару раз в месяц, тогда точно никакой перепродажи не будет. И Димар ещё напомнил, что на леднике лежит не разрубленная на куски свиная туша, которую мы купили вчера на ярмарке. Хочу посмотреть, как свинина будет коптиться. А потом и курятину попробовать.

Иртэн.

На поездку в Белую Долину своего управляющего не пришлось уговаривать. Когда на стол поставили все новые продукты, что Иртэн купил на ярмарке, Геран, попробовав все блюда, сразу сказал, что надо ехать в Белодолье и, желательно, завтра. Что — то он явно упустил из виду, что там творится у соседей.

Увидев недоумение на лице Иртэна, рассказал, что у поместья была нелёгкая судьба после смерти старого барона. А неумелое хозяйствование, лень молодого хозяина, и последующее воровство управляющего и вовсе привели поместье к разорению. И тогда его кто — то купил. Но вот до этой весны никаких изменений там не было. А сейчас много нового. Надо ехать, посмотреть. Мало ли?

Насчёт ехать завтра Иртэн был согласен, но не думал, что новая соседка несёт угрозу для его поместья. Но в поездку собрался сразу после завтрака. Как только заехали на земли Белодолья и подъехали к небольшой деревне, Геран начал крутить головой, с недоумением оглядывая распаханные поля.

— Странно… — прервал, наконец, он молчание. — Эти поля не пахали давно, уже при старом хозяине, земля там плохо родит. А сейчас и поля распаханы, и вон кони что — то такое тянут по пашне. Давайте ближе подъедем, посмотрим.

Хоть Иртэн и не рвался на соседские поля, но был вынужден ехать следом за «железным» старичком. Двое крестьян, один из которых вел под уздцы коня — тяжеловоза, а второй шел следом за странным агрегатом, заметив подъехавших, остановились, с любопытством глядя на господ.

— Доброго дня вам! Вы из Белой Долины? — дождавшись утвердительного ответа, продолжил управляющий — Давно эти поля не пахались. Нынче сеять, никак решили? А что это у вас такое?

Управляющий кивнул головой на странный агрегат.

Крестьянин, который шел с конем, ответил:

— Да, давно не пахали. Да вот нынче хозяйка наша решила сюда на поля какую — то муку привезти и рассыпать, почитай, десять дён возили и сыпали. Сказала, что теперь будет урожай. А у самого болота капусту будем садить. Сейчас вот зерно сеем, а эта штука — сеялка называется. Хорошая вещь, однако! И сеет ровно, и много сразу и мешки на себе носить не надо. Это наша лэрина где — то нашла такое. Вы ее лучше спросите. А мы дальше работать будем.

И мужики двинулись дальше.

Они поехали тоже по дороге к поместью. Управляющий глубоко задумался. Только когда подъехали к самому поместью, очнулся от раздумий, оглядывая соседское поместье. А там было на что посмотреть.

Само имение и дом хозяйский были немного больше, чем Зелёные Холмы, но не слишком, только сам дом был в два этажа. Но выстроен он был из белого камня, и это придавало ему некую воздушность и праздничность. Выложенная белым камнем подъездная дорога, в обрамлении зазеленевших кустарников, вела к широкому крыльцу дома. Чуть вбок виднелся парк, там ходили работники, слышался стук молотков и голоса работающих. На крыльце их поджидал средних лет мужчина, крепкий, но не крупный. Подождал, пока гости спешатся, подошёл, поздоровался. Увидев некоторое замешательство на лице Герана, представился:

— Я Димар, управляющий поместья Белая Долина. А вы с визитом к лэрине Маринелле? Тогда, разрешите, я ваших коней отсюда прикажу увести на конюшню? Вас сейчас проводят в дом и доложат лэрине Маринелле о вашем визите.

Пока все это он говорил, за спинами гостей появилась пара конюхов и под уздцы повели их коней на конюшню, а управляющий пригласил их в дом.

Пока гости оглядывались в холле, управляющий окликнул служанку, отправил ее к хозяйке и пригласил их в гостиную. Извинившись, вышел. Иртэн с интересом осматривался. Он не знал, как выглядел дом раньше, но то, что он видел сейчас, ему нравилось. Может, в холле хоть и было чуть пустовато, зато светло, чисто и не было той дурацкой, показной роскоши. Да и гостиная была этакой домашней, действительно семейной гостиной, где можно посидеть хозяину с книгой, хозяйке — с рукоделием, детям — можно с игрушками возле родителей. Было уютно.

Не так, как в столичных модных салонах, где роскошь буквально напоказ лезла в глаза, где сидишь и боишься, что модное, хрупкое, золоченое креслице рухнет от твоего неловкого движения, где чай из крошечной чашечки чинского фарфора надо не пить, а просто обозначать крошечный глоток. Не успел Иртэн додумать эту мысль и сказать хоть слово, как распахнулись двери и в гостиную очень быстрым шагом, да чего уж там, практически вбежала, сама хозяйка поместья, лэрина Маринелла.

Сегодня девушка, по утреннему времени, была одета в лёгкое муслиновое платье, светлого цвета в мелкий цветочный рисунок, никаких кринолинов и пышных юбок. Русые волосы высоко подобраны в незамысловатую прическу, открывая стройную шею. Свежее личико, большие серые глаза. Девушка была свежей и чистой, как сельская весна. Такое странное сравнение пришло в голову Иртэну, пока он рассматривал несколько секунд вошедшую девушку. Затем вскочил с кресла, вежливо поклонился, представил своих спутников. Хозяйка дома лишь слегка наклонила голову, но приседать в светском книксене не стала, прошла к креслу, присела, внимательно глядя на гостей, предоставляя им право объяснить свой визит. Волей — неволей барону пришлось взять начало разговора на себя, так как дед молчал, а Тимей просто глазел на девушку, приоткрыв рот.