– Благодарение Великому дракону, – также негромко ответили каджи, и воцарилось длительное молчание.

– Ваше мудрейшество, – обратился к дракону делегат. – С учетом вашего мудрого совета выждать в глухой обороне в то время, как противник будет бессмысленно растрачивать военный бюджет, можно было бы предположить, что объявление короткого перемирия позволит избежать излишних потерь во время оборонительной фазы.

– Ваше предложение понятно, – вежливо ответил дракон. – Но есть одно обстоятельство. Едва ли противник пойдет на такое соглашение в момент технологического преимущества. Объявить сейчас перемирие для противника равнозначно добровольной передаче стратегической инициативы. В его интересах – ускоренными темпами, без заминок развивать свой успех. Так что ваше предложение не имеет под собой рациональной тактической основы.

– Благодарение Великому дракону!

– Ваше мудрейшество, – вновь заговорил делегат, – могли бы мы просить вас о посредничестве в этом дип… – он осекся.

– Вы правы, – сказал дракон. – Это было бы нарушением моего принципа невмешательства. Вы знаете, как далеко я захожу в своей симпатии к вам, так что уже слышится ропот враждующего с вами стана. Я делаю это только потому, что ваш моральный дух и уважение к моему слову более глубоки, чем у ваших противников.

– Благодарение Великому дракону!

– В таком случае разрешите предложить… – начал, было делегат, как вдруг из-за кресла появилась когтистая лапа и щелкнула пальцами. Делегат осекся и замолчал.

– Благодарение Великому дракону! – прощаясь, сказали делегаты и разом повернулись на выход.

Мягко ступая, они вновь завели древний гимн.

Когда делегация исчезла во мраке и песнь затихла, юноша вышел и нерешительно сделал шаг к огромному креслу перед камином. Кресло отбрасывало длинную подрагивающую тень. Висящий хвост дернулся и вновь, покачавшись, успокоился.

«Я, наверное, действительно сумасшедший», – дрожа от страха, подумал Тариэл.

Он уже толком и не помнил, для чего пришел. Перед ним, спрятанный за спинкой кресла, сидел тот, о ком ему талдычили с детства как о величайшем сокровище его нации и всего человечества. Но Тариэл был смелым и решительным юношей, и если бы через мгновение ему надлежало встретить смерть, то он сделал бы это с боевым девизом в сердце: «Лучше славная кончина, чем позорное житье!»

Юноша вышел на место, где стояли делегаты и замер в нерешительности. Наспех привел себя в порядок, пригладил челку и обтер лицо ладонью. Правда, только больше испачкался от этого, так как, ползая под танками, замарал руки в мазуте. Наконец Тариэл решил, что правильнее всего будет подражать делегатам. По его лбу покатились капельки пота. Он вдохнул полной грудью…

– Приветствую тебя о, достопад… э… па-адченнейший Змей, – он замер, вылупив глаза на сидящего в кресле.

Дракон повернул к нему свою самую что ни на есть драконью морду и вытянулся из кресла к юноше на добрые пять метров. Узкие щелки его зрачков на ярком ребристом фоне расширились, стали круглыми и огромными. Оба, и юноша, и дракон, застыли в изумленном молчании.

«Кажется, меня сейчас спалят огнем», – мелькнуло в голове у Тариэла, и ноги его стали подкашиваться под натиском змеиного взгляда.

– Что за видение? Неужто брежу я? – артистично, приятным голосом заговорил дракон, улыбнулся и помотал головой.

Тариэл, что называется, язык проглотил.

– Какой милый, – сказал, как бы про себя, дракон и спустился с кресла.

На каменном полу он оказался не так уж высок, скорее, продолговат. Вид, в сочетании со сладкими речами, не внушал великого опасенья.

Змей присел рядом с Тариэлом и, мило улыбаясь, сказал:

– Ах, если б ты только знал, храбрый воин, как давно я был лишен общения с человеком, – он сложил пальцы на груди и запрокинул глаза к своду. – Нет, конечно, приходят ко мне каджи, но сии жалкие подхалимы не доставляют старику ни малейшего утешения. Ах, если б ты только знал, как скучает старый князь по самому настоящему гостю.

«Так мне Дэв и сказал», – проговорил про себя Тариэл, на мгновение представив, как он будет рассказывать об этой встрече. А сам только стоял как вкопанный с открытым ртом.

– Ну, чего же ты молчишь, мой милый гость? – печально мотая головой, говорил дракон. – Скажи же мне хотя бы свое имя.

– Та… – запнулся юноша, – Тариэл.

– Ну, что ж, будем друзьями, – протянул лапу дракон. – Я Дэв.

И они обменялись рукопожатиями.

«Я стал великим», – сухо констатировал Тариэл.

– Ну, ты расслабься дружище, чего встал как вкопанный, – пригласил дракон и вместе с юношей пошел к креслу. – Говори, зачем пожаловал. Хотя нет, погоди о делах, сначала, позволь, я окажу тебе гостеприимство. Тариэл, значит, говоришь… Ну что ж, хорошо, Тариэл, – озадаченно сказал дракон. – Чем бы мне тебя развлечь?

Дракон аккуратно поднял Тариэла лапами и посадил верхом на поручень своего кресла, потом устроился в кресле сам, свернувшись клубочком.

– Может, кинофильмы посмотрим? – предложил гостеприимный хозяин. – М-да, – убедительно протянул змей, – у меня есть отличное кино.

Он вытащил откуда-то пульт, щелкнул по кнопке, и огонь в камине перед ним замер. Внутри камина, оказавшегося экраном объемного изображения, пошли помехи. Огненная заставка, превратилась в рябь и исчезла. Дракон что-то прикинул и сообщнически прошептал:

– У меня есть записи с пытками. А?

Тариэл неопределенным жестом согласился с волей великого. Дракон улыбнулся и начал щелкать по кнопке. На сменяющих друг друга картинках то и дело появлялись садистские сцены.

– Ой, вот она! – перескочил он и вернулся. – Смотри. Это вчерашняя запись.

В камине появилось четкое стереоизображение, ничем не отличающееся от реальности. В кадре было кресло наподобие зубоврачебного. В нем сидел связанный ремнями человек, вокруг которого суетились два каджа в медицинских халатах. Они шумно перебирали стальные орудия в эмалированных ванночках, гулко пощелкивали щипчиками и деловито поглядывали друг на друга. Человек в кресле, выпучив глаза, с ужасом наблюдал за их приготовлениями.

– Не надо, – тихо и безнадежно сказал он.

На его слова не обратили внимания и включили над несчастным яркий осветительный прибор.

Тариэл покосился на дракона. Тот лежал, положив подбородок на хвост, и сладко улыбался.

– Не надо, – глухо повторил человек.

Наконец, «врачи» закончили приготовления, повернулись в объектив камеры и поклонились. Дракон вытянул к ним лапу и щелкнул пальцами.

И что тут началось! Хлестала кровища, лопались жилки, лились истошные крики, перекрывающие неумолимый писк и визг сверлящих дрелей и дисковых пил. Даже Тариэлу, который на своем коротком веку уже видывал виды, стало не по себе. Пытали человека долго и страшно, но таким образом, чтобы он оставался жив как можно дольше. Когда прекратились даже слабые стоны, и человек начал терять сознание, «профессионалы» сделали какой-то укол, и тот снова ожил. Они надели на головы защитные маски, взяли небольшой серебряный баллон и вышли из кадра. По креслу ударила огненная струя, и человек заполыхал большим костром. Кинооператор приблизил изображение, и несчастный долго еще горел крупным планом.