Тявкнул недовольно проголодавшийся Тузик, и Ольга испуганно метнулась к дому. Показалось, что прошли многие часы с тех пор, как она говорила с Татьяной.

Накрошила хлеба в миску, залила старым супом, который никак не могла доесть. Бросила кусок заветрившейся в холодильнике колбасы. Вынесла, поставила рядом с будкой.

– Ешь. – И добавила: – Сейчас гости придут, так что не устраивай тут концерт. А то всыплю. – Хоть и держала Тузика как звонок, но его лай, тонкий, захлебывающийся, всегда бесил до тошноты.

…Тузик не послушал – залился оглушительно, злобно, рвясь с цепи. Ольга побежала к калитке, ожидая его взвизга. Виктор иногда пинал собаку.

– Да заткнись ты, сказала! – крикнула облегченно, увидев не Виктора, а Татьяну с дочкой Дашей. – Ну-ка! – подхватила метлу, замахнулась на Тузика, тот, на секунду смолкнув, отскочил ближе к будке и продолжил…

Татьяна, дочка, а следом Ольга вошли в дом.

– Ох, хоть раньше него, – выдохнула Ольга, отметив, что подруга одета в тонкое легкое платье выше колен, без рукавов; кожа загорелая, соблазнительно гладкая. – Что, Даш, как дела?

– Номально, – неуверенно сказала девочка.

– А сколько тебе уже стукнуло?

– А?

– Всё так же, – сказала за нее Татьяна. – Четыре тянем.

– Ну ничего, до школы недолго осталось…

С Татьяной они познакомились лет десять назад. Ольга уже училась в медучилище – одном из двух приличных учебных заведений их города, – а Татьяна, младше нее на год, только поступила после девятилетки. Сначала переглядывались, потом стали кивать, здороваться. Однажды разговорились, и оказалось, что живут недалеко друг от друга. Стали ездить в училище вместе, постепенно сдружились.

Ольга после училища сразу пошла медсестрой в горбольницу, а Татьяна несколько лет металась, отыскивая работу почище, полегче, поденежней. Но в конце концов устроилась по специальности – лабораторным техником в поликлинике.

Встречались Ольга с Татьяной нечасто, зато созванивались почти каждый день. Обсуждали по мобильникам свои жизни, жизни знакомых, разные события, о которых узнали из телика, в автобусе, на работе…

– Ну чё, как ты? – Татьяна пристально посмотрела на Ольгу и ободряюще хлопнула по плечу: – Ты не трясись. Пошлем так, что колобком покатится.

Татьяна всегда казалась Ольге старшей. По крайней мере, опытней, сильней. Ольга мало что повидала в жизни, не имела способности решать важное.

До двадцати двух лет оставалась целкой. Это было заметно, над ней посмеивались. Потом встретился Сергей, влюбилась, и он влюбился. Быстро поженились, жили душа в душу, ни одного скандала, и родители обоих были рады их паре, друг с другом общались вгладь, что нечасто случается. Единственное – денег всё время не хватало, а хотелось и поселиться отдельно, и машину купить, ездить куда-нибудь отдыхать хоть время от времени…

Сергей решил заработать перевозками гашиша из-за Саян. Четыре рейса прошли благополучно, даже заплатили какую-то часть, а на пятом – попался. Выбили из него, у кого брал, кому сдавал. Суд был шумный, в газетах писали. Сергею дали шесть лет, главарю – двенадцать. Угрозы Сергею, и его родителям, и Ольге от главаря и других соучастников поначалу сыпались постоянно, а затем – смолкло… Ольгиных родителей эта история с зятем, конечно, подкосила. Из-за нее, наверное, и ушли так быстро.

А тут этот Витя. И не отстает… Да, если вот так посмотреть, то она сама виновата – отнеслась к нему по-человечески. Поговорила, улыбнулась, пригласила чаю – именно чаю – выпить. А что: привез человек машину угля, сам открыл просевшие ворота, аккуратно ссыпал, куда нужно, бросил в кучу скатившиеся комки, лишнюю сотню «за работу» не пытался вытянуть. Что, букой стоять? Ну ответила на один его необязательный, для разговора, вопрос, на другой, ну улыбнулась, ну предложила чаем согреться – холодно было. А теперь… И Сергей вот-вот должен освободиться.

Были бы живы родители, был бы жив старший брат, – зарезали его лет пятнадцать назад, только из армии вернулся, стал свои порядки в околотке наводить, и убили… Да, были бы они живы, был бы рядом второй брат, который давным-давно обосновался в Красноярске, они бы защитили, остановили. А так – одна. К родителям Сергея обращаться, понятно, не будет. Они не должны знать про Виктора ни в коем случае.

Да, одна. Татьяна вот только… на нее вся надежда. Отошьет – она может.

– Надеюсь, – запоздало, с трудом выпутываясь из мыслей, отозвалась Ольга на обещание подруги. – Что, чаю попьем? – И кольнуло это «чай», снова представился Виктор. – Нет, давай лучше не будем. Потом… как он уйдет.

Татьяна кивнула:

– Но. Отметим… Что, – повернулась к дочке, – ты телевизор смотреть хотела. Оль, включи ей.

Ольга отвела Дашу в комнату. Нажала зеленую кнопку на пульте и скорее пошла обратно. Надо было срочно сказать Татьяне…

– Тань, только ты не давай ему распыхаться. Ладно? Если увидишь, что он мне мозги промывает или полезть готов, посылай.

– Понял! За мной не заржавеет.

Уселись на кухне, которая служила вдобавок и гостиной, и столовой, и спальней – до сих пор кровать родительская стоит…

– Сегодня первый раз увидела, как коршуны… это самое… сношаются, – заговорила Татьяна с кривоватой улыбкой. – Смотрю, сидит на столбе коршун. Нос крюком, весь такой грозный. И вдруг покрикивать стал… ну, знаешь, как коршуны кричат – тонко так, жалобно. И тут прилетает второй и начинает этого топтать на столбе прямо… Потоптал и дальше полетел. Этот, первый, отряхнулся, огляделся, глазами посверкал и тоже полетел. Ну, полетела то есть…

– Интересно, – чтоб как-то отреагировать, сказала Ольга, косясь на мобильник. Полтора часа после звонка Виктора проходили.

– Да интересного мало, – досадливо вздохнула Татьяна. – Но я вот подумала – почему у людей не так же. Потоптались и разлетелись.

– Да-а… Нет, погоди. А они что, не парами, что ли, живут? Кажется, у них тоже семьи. Собачатся тоже, наверно, изводят друг друга.

– Ну, не знаю… Но в любом разе с людьми им не сравняться.

– Мам, – позвала Даша, – там кучное.

– Скучное?.. Что ты ей включила? Включи «Карусель», там мультики постоянно.

В телевизоре молодой симпатичный депутат с модной пушистой щетиной говорил уверенно, четко, как офицер перед строем:

– …Это один из важнейших инструментов морального оздоровления нации…

Ольга залюбовалась было на депутата, но спохватилась, стала переключать программы.

– Вот-вот! – остановила девочка. – Это мое!

– «Смешарики». Ну, смотри… Даш, – Ольга решила предупредить, – мы там будем взрослые разговоры разговаривать. Может, и покричим. Ты не пугайся, ладно? Взрослым надо иногда покричать.

– Угу, я знаю.

Татьяна сидела с левого, если смотреть от избной двери, края стола. Справа от нее был громоздкий буфет. Сзади – стена. «Выбрала позицию, – подумала Ольга, – отступать некуда».

– Там этот мохноморденький