тебя люблю. Я тебя люблю по-настоящему. Зачем ты сама себе жизнь рушишь?

– Это… – Ольга некрасиво прокашлялась. – Это мое дело. Мое и Сережино. Понятно?.. Да, случилось у нас с тобой. Бывает… Бывают ошибки. Но я уже полгода тебе повторяю: я не буду с тобой. Я люблю Сергея. Давай попрощаемся и – всё. Пожалуйста, Витя!

В ответ он вздохнул протяжно и с болью, как простонал. Снова потер подбородок, хрустя щетиной. И сказал твердо:

– Нет, я тебя не отдам. Я прошу тебя стать моей женой. Тебя с этим быстро разведут – с зэками быстро разводят… Прошу, Оль!

– О господи! – всплеснула руками Татьяна. – Предложение он пришел делать! Да ты на себя посмотри. Шлёпки, майка вонючая. Треники! Побрился бы хоть.

«Зря она это, зря, – слушала Ольга. – Как надежду дает… При чем здесь одежда…»

Виктор довольно миролюбиво стал оправдываться:

– Да я с косьбы прямо. Неделю там…

– С косьбы-ы, – ядовито передразнила Татьяна. – Да это показатель вас, самцов тупых. Увидел девушку нормальную – и давай! А сам пугало-пугалом. И на что рассчитывают…

– Слушай, – миролюбивость Виктора исчезла, – не лезь. У нас свои дела. Выйди лучше на пять минут.

– Х-хо! Оль, эт что у тебя тут за хозяин завелся, не пойму? – Татьяна сверкнула глазами и сразу улыбнулась ехидно: – Витя, ты, может, не понимаешь. Ну да, Оля у нас особа робкая, не решается прямо. Поэтому я объясню… – Короткая пауза. – Оля хочет сказать: Витя, пошел ты на… Ясно теперь?

Виктор крупно, весь, вздрогнул. Спросил заикаясь:

– Т-ты кого п-послала?

– Да тебя, тебя, не ослышался. Иди на… и падаль эту свою забе… – Татьяна успела кивнуть на пакет, а потом черный кулак врезался ей в голову.

На долгое мгновение Татьяна прилипла к углу буфета, а потом рухнула на пол. В буфете обрушилась верхняя полочка, зазвенели, ссыпаясь на нижнюю, тарелки.

В детском оцепенении Ольга сидела и смотрела на высовывающуюся из-за стола Татьянину ногу. Глянцево блестящую, даже на вид теплую… Ждала, что сейчас Татьяна с руганью станет подниматься… Нога перестала блестеть, из сочно-бронзовой сделалась густо-серой…

Ольга медленно встала и перегнулась через стол. Татьяна с неживым вниманием смотрела на узоры клеенки.

– Ты что наделал? – Ольга хотела крикнуть, но получилось шипение.

– А чё она?.. Чё там с ней?

Ольга не отвечала, боялась сказать. Искала на лице Татьяны движение. Хоть крошечное… Нет… Глаза стали гаснуть.

– Убил…

– Да ладно.

– Убил ты ее… идиот.

Виктор вскочил. Тоже нагнулся и сразу отпрыгнул. И зарычал.

– Мам, – появилась Даша, – пойдем домой. – Огляделась, искала Татьяну. – Мама, – позвала растерянно.

– Тут мама, – сладенько, но прыгающим голосом сказала Ольга. – Упала мама… Сейчас она встанет… Сейчас…

– Мама! – Даша присела. – Мам, ты что? – И уже плача: – Мама, у тебя кровь!

Ольга стояла и дрожала. Плакать ей было страшно.

– Мама!

Дашу заслонила широкая спина Виктора. Он сделал что-то быстрое, и голос Даши смолк.

Повернулся. Был до того ужасен и красив, что Ольга не смела двинуться… Подхватил ее на руки, унес в комнату. Положил на кровать, легко сдернул трусы. Повозился со своей одеждой, разбросал ее ноги. Лег сверху.

Ольга очнулась от оцепенения, забилась было, закричала. Но поздно – большое и горячее уверенно вошло в нее, задвигалось, дыхание перехватило. И она обмякла, безвольно покачиваясь на перине, придавленная приятной, тугой, терпкой тяжестью…

– О-о-о, – утробный выдох, и Виктор отвалился, лег рядом. Концами пальцев провел по ее шее. – Оля, всё хорошо будет, – сказал спокойно, как-то по-родному. – Поверь мне, и всё хорошо будет. Я для тебя всё… Я всё сделаю.

Ольга проглотила горькие ядовитые слюни, скопившиеся во рту, и сквозь спазмы рыданий выдавила:

– Что же ты наделал…

– Всё хорошо будет.

Он поднялся, подтянул штаны, вынул из кармана мобильник. Покопался в нем, поднес к уху.

– Аллё, Юрген, это Витя… Ну да, я… Слушай, можешь подъехать? Недалеко. Улица Корнева, знаешь? Ну да. Дом пятьдесят два. Я у ворот буду ждать, увидишь… Да вывезти груз надо один срочно… Жду.

Сунул телефон обратно. Сел на кровать. Говорил, не оборачиваясь на Ольгу:

– Ты не выходи пока. Я сам там… И… И как ничего не было… И не было! – сказал уверенней, убеждая то ли себя, то ли ее, а скорее всего, обоих. – Есть только ты и я. А завтра к моим поедем. Вместе будем.

Ушел на кухню. Возился там, кряхтел, что-то ворочая… Ольга лежала. Потом осторожно, медленно спустила подол юбки с живота на бедра… Зажмурилась… Трудно было вдыхать и выдыхать. Перестала дышать – стало легче. Наблюдала за этой легкостью… В голове загудело, и она задышала снова.

Открылась дверь в сени, потом закрылась. Тишина. Лай Тузика… Дверь открылась, шаги, волочение по полу будто мешка. Стук в районе порога. Закрылась. Опять тишина. Лай Тузика. Визг. Тишина. Не полная, с каким-то баюкающим писком.

Ольга дернулась, глянула на телевизор. Темный экран, крошечный красный огонек внизу панели… Значит, Даша, перед тем как выйти, выключила. Выключила и пошла за мамой…

Решилась вскочить, добежать до телефона – он на столе, – позвать на помощь, рассказать… Открылась дверь. Ольга замерла. Шаги. В проеме появился Виктор.

– Мы поехали… Я лопату взял… Ты там прибери… там немного. Я скоро… Всё хорошо будет, Оленька.

На «Оленьке» его голос сорвался, и Виктор быстро развернулся, протопал по кухне.

Дверь открылась и сразу закрылась. Тишина. Тузик залаял, но неуверенно, точно привыкая к этому человеку…

Окно комнаты выходило в огород, поэтому звук мотора Ольга не слышала. Подъезжал там кто, уехал?.. Долго лежала, не шевелясь. Казалось, стала многотонной, неподъемной. Даже пытаться подняться не стоит – не получится.

А ведь он вернется сейчас. Вернется. И что дальше?

Вскочила запросто и изумилась этому. Выбежала на кухню. Телефон лежал на столе почти под пакетом с мясом. Слава богу, что Виктор его не заметил…

В ту сторону, где часа два назад сидела Татьяна, не смотрела. И на пол тоже… Ольга много видела крови на работе, привыкла к ней, но это – другая кровь… Представила, как набирает в ведро воды, как бросает мокрую тряпку на красную, густую лужу… В груди, вскипая, булькнули горькие слюни и кинулись вверх, наружу. Судорожно сглотнув, Ольга остановила рвоту.

Сжимая мобильник, вышла на крыльцо, хватанула носом, ртом посвежевший воздух. Но и воздух словно был напитан кровью, и кровь перебивала аромат трав, запах остывающего дерева, твердеющего после дневного пекла толя на крыше угольника…

Продышалась, огляделась. Огород тихо спал, на западе небо по краю было багряным – солнце сидело где-то там, сразу за горизонтом, – а