Так что в древностях беглая послушница разбиралась. Например, могла без труда определить, что в строительстве городских стен и крепости Тартесса использовалась так называемая «циклопическая кладка». Кто мог поднять и положить одну на другую огромные каменные глыбы, как не легендарные одноглазые великаны ахайских мифов циклопы? Остатки такой архитектуры есть и в древних Микенах, по преданию, так же как и Тартесс, основанных атлантами.

Ну, положим, стены и крепость – это понятно. Все-таки оборонительные сооружения. Но зачем те же принципы применялись и в гражданском зодчестве? Многие жилые дома, особенно же в прибрежных районах, тоже были возведены из громадных отесанных валунов. Пиратов опасались строившие их, что ли?

Но больше всего поразили воображение Орланды удивительные статуи, во множестве украшавшие город.

Некоторые из них изображали обычных людей. Наверное, прежних правителей города и героев. На постаментах были надписи, но не на латыни, а на старотартесском языке.

Изваяния эти, преимущественно базальтовые, реже мраморные, походили друг на друга. Грозные и величественные люди с тяжелыми, грузными фигурами и руками и ногами, налитыми сильными мускулами. Лица с большими глазами, орлиными носами и огромными прямоугольными бородами, завитыми в мелкие кольца.

Больше, однако, было статуй, запечатлевших каких-то диковинных животных и птиц. Ну, положим, коня-единорога Орланда знала. Видела на картинках в бестиариях. Да и полуптица-полуженщина сирена тоже ей была знакома. По той же Гомеровой «Одиссее».

Правда, в своем здешнем варианте сладкоголосая певунья не выглядела такой хищной и коварной, как в поэме великого слепого аэда. Улыбалась тепло и открыто, при этом приветливо распростерев огромные крылья, указывающие куда-то в сторону моря. Словно манила полететь вместе с нею в неведомые дали.

Зачарованная красотой мраморной статуи девушка на неуловимый миг пожалела, что у нее, увы, нет крыльев.

Остальные же скульптуры показывали просто неописуемых монстров.

Исполинские кракены с птичьими клювами и со щупальцами, заканчивавшимися человеческими кистями. Конечно, не совсем «человеческими», ибо на них было не по пять, а по шесть-семь пальцев, украшенных острыми кинжалами-когтями.

Люди-змеи, извивающиеся в дикой пляске. Крылатые, хищно оскалившиеся создания, похожие на пантер, и обязательно у каждой из пасти торчит человеческая рука. Громадные нетопыри с рогатыми человеческими головами, пьющие кровь из несчастных жертв.

– Святый Боже, – вздыхала Орланда, мелко крестясь и поеживаясь. – И что только ни создается разгоряченным воображением людей, не ведающих Твоей силы и славы!

И главное, для чего это все? Тартесситы не показались ей людьми, поголовно склонными к мрачности и унынию. Неужели им может нравиться такое? Уж куда, пожалуй, лучше и симпатичнее еретический Анубис-угодник!

– М-м-мяв-в-в! – отвлек ее от осмотра местных «достопримечательностей» оглушительный кошачий вопль. – М-м-мя-а-а-у-у-у-у-у-у!!

– Какого… – вздрогнула от неожиданности девушка.

С уст ее едва не сорвалось грязное ругательство из обширного словарного запаса сестрицы. Орланда в последнее время часто ловила себя на мысли, что ее порой так и подмывает ввернуть в свою речь нечто подобное. Дурной пример, как известно, заразителен.

«Ви?» – отозвался из своей котомки Ваал. Дескать, что за безобразие? Почему шумят, мешают думать о высоком?

Какофония между тем не умолкала. Наоборот, с каждым мгновением визг становился все пронзительнее. И ближе.

Из-за угла ближайшего дома вылетела большущая черная кошка. Ростом с добрую собаку. Завидев перед собой Орланду, она на мгновение остановилась, как вкопанная, выгнула спину и вздыбила шерсть.

– Не бойся, глупенькая, – ласково обратилась к ней девушка. – Я тебя не обижу.

Кусик, наверное, желая поддержать подругу, высунул мордочку из котомки и открыл было рот, но тут же его захлопнул и испуганно юркнул назад. Уж слишком суровым был вид у мурки.

– Держи, держи ее! – послышался звонкий голосок, и вслед за кошкой появилась тоненькая мальчишеская фигурка.

Пушистое существо взвыло и бросилось Орланде прямо под ноги. От неожиданности девушка подпрыгнула и оказалась на постаменте ближайшей статуи. Кошка сиганула в ту же сторону и в мгновение ока взмыла на самую голову чудовищного кракена. Где и продолжала взывать о пощаде.

– Да хватай же ее! – не унимался паренек. – Сбежит ведь!!

– Хм! – опомнилась послушница, спускаясь на грешную землю. Подбоченилась и грозно поперла прямо на малолетнего разбойника: – Ты чего это животину тиранишь, изверг?!

Опешивший мальчик закрыл рот и часто заморгал.

– Ишь какой! – не унималась Орланда. – А по виду так и не скажешь, что ты на такое способен. Сущий ангелочек!

Парень и впрямь походил на херувимчика из иллюстраций к Священному Писанию. Хрупкий, с гладкой бархатной кожей, не тронутой загаром. Роскошные, какого-то золотисто-пшеничного цвета вьющиеся волосы обрамляли его нежное лицо с алыми пухлыми губами и огромными голубыми глазищами. Одет он был в белоснежный хитон с алой каймой, обнажавший левое плечо и закрепленный на правом золотой фибулой в форме осьминога.

– Тебе сколько лет? – продолжала воспитывать пацана послушница, но чуток сбавила тон.

Уж больно симпатичным и каким-то беззащитно-жалким был мальчик.

– Т-тринадцать! – чуть заикаясь ответил он и залился румянцем. – Скоро будет…

– Видишь, какой большой! А озорничаешь, словно желторотый несмышленыш. Не стыдно?

Он покраснел еще гуще. Краска разлилась даже по шее и груди. Такое бывает у очень белокожих людей.

– Или тебя родители не учили, что издеваться над беззащитными созданиями нехорошо?

– Мои родители умерли… Давно…

Отрок потупился и всхлипнул.

– Ну-ну, нечего нюни разводить! – прикрикнула девушка, у которой екнуло от жалости сердце. – Скажи-ка лучше, зачем ты за ней погнался? Что она тебе сделала, эта несчастная кошка?

– Ты, наверное, нездешняя? – поднял на нее наполненные слезами глаза мальчик.

– С чего ты так решил?

– Приняла чупакабру за кошку.

Улыбнулся, обнажив жемчужно-белые зубы.

– Какую еще чупакабру? – возмутилась Орланда. – Что ты мне голову морочишь? У меня что, глаз нет. по-твоему?! – Ткнула пальцем в притаившееся на базальтовом изваянии животное. – Сам посмотри! Что это, если не кошка?

И тут же захлопнула рот. Потом снова открыла от изумления.

То существо, которое она приняло за мурку, таковым вовсе не являлось. Мордой оно больше напоминало летучую мышь. Хари более мерзопакостной Орланде еще не доводилось видеть. Она даже содрогнулась от отвращения.