По общему мнению, избранником будет Макс. Помимо своего увечья, Лекси имела репутацию тусовщицы, и никто всерьез ее не принимал. В первый день стажировки она прибыла к зданию компании на заднем сиденье «дукатти», обнимая длинными загорелыми ногами его владельца, Рики Хейлза. Длинные светлые волосы девушки развевались на ветру.

Рики был барабанщиком модной рок-групы «Флеймз». Мало того, что почти каждый дюйм его кожи был покрыт татуировкой, – он так плотно сидел на игле, что Кортни Лав по сравнению с ним казалась матерью Терезой. Папарацци обожали его не меньше Лекси.

Лекси наградила Рики долгим поцелуем прямо на ступеньках «Крюгер-Брент». Назавтра снимок красовался во всех утренних таблоидах.

Лекси Темплтон была загадкой, иногда казавшейся беззащитным ребенком, иногда – прожженной потаскухой, чем интриговала и представителей прессы, и помешанных на Блэкуэллах читателей. Но Огаст подозревал, что сцена с Рики Хейлзом была предназначена не для репортеров. Этакая деликатная попытка уязвить кузена, вечно мрачного Макса Уэбстера.

Соперничество между наследниками больше напоминало бои без правил. Они чем-то походили на сестер Уильямс, объявивших на своем первом Уимблдонском турнире, что считают серьезными соперницами исключительно друг друга, чем мгновенно обозлили всех остальных теннисисток. Но в отличие от сестер Уильямс Лекси и Макс питали пламя вражды сексуальным напряжением такой силы, что окружающие буквально физически ощущали его. Правда, ни один из них не собирался в этом признаваться. Даже себе.

В ушах Огаста прозвенел голос Миранды: «Это фамильный бизнес. И все решения принимают Блэкуэллы».

Огаст оглядел сидевших за столом. Кроме него, Макса и Лекси, здесь было еще три менеджера. Гарри Уайлдер, седовласый экс-академик с мохнатыми бровями, был старше всех присутствующих и заседал в совете директоров вот уже десять лет. Питер Темплтон был его партнером по игре в гольф. Но кроме благородной внешности и хороших манер, он ничем не мог похвастаться. Пользы для компании от него никакой не было. И никто не принимал его всерьез, особенно Огаст Сэндфорд. И тот факт, что Гарри был назначен ответственным за работу интернет-отдела, ничего хорошего не сулил.

Рядом с ним сидел Джим Брутон, считавшийся энергичным и многообещающим сотрудником. Точная копия молодого Фрэнка Синатры, он крепче всего дружил со своим зеркалом. На втором месте была его грудастая секретарша Анна. И только на третьем, вернее, тридцатом месте стояла преданная жена Салли, мать трех его законных дочерей: Коринны, Полли и Тиффани, которых Джим напыщенно именовал наследницами (двое незаконных сыновей Ронни и Карлтон, о которых жена и дочери не подозревали, жили вместе со своей матерью в Лос-Анджелесе).

Сказать, что Огаст презирал Джима, означало ничего не сказать. Но даже он был вынужден признать, что Джим умен. Он утроил доходы биотехнического отдела, который возглавлял в начале девяностых. Джим не скрывал, что намерен сделать интернет-отдел столь же прибыльным предприятием.

«Только через мой труп», – подумал Огаст.

По другую сторону от Джима сидела молодая женщина, Табита Кру, недавняя выпускница юридического факультета Стэнфорда. Табита была довольно привлекательной: правильные черты, собранные в конский хвост волосы, минимум косметики. Говорили, что она, еще учась в колледже, создала и продала небольшой дотком и заработала неплохие деньги. Поэтому ее взяли в команду и обязали присутствовать на сегодняшнем совещании. Огаст смотрел в бесстрастное, не обремененное макияжем лицо Табиты и не мог представить эту женщину включающей стиральную машину, не говоря уже о таком сложном бизнесе. Она казалась… совершенно невыразительной. Серостью. Особенно по сравнению с Лекси Темплтон.

Вот у этой курочки, должно быть, между бедер пылает пламя. Не будь она так одержима своим напыщенным болваном кузеном, как бы здорово было затрахать ее до умопомрачения, чтобы выколотить всю спесь! Сексуальная, самодовольная, чванливая…

– Мистер Сэндфорд! Мы вам наскучили?

Джим Брутон в упор смотрел на Огаста. На губах его играла насмешливая улыбка.

Наскучили, и еще как! До полусмерти!

– Прошу прощения. Не могли бы вы повторить вопрос? – в свою очередь, улыбнулся Огаст.

– Мистер Уэбстер предлагает обратиться с заявлением к совету директоров и попросить увеличить бюджет, чтобы сделать необходимые приобретения. Мисс Темплтон с ним не согласна. Я и Гарри хотели бы знать ваше мнение.

Огаст хотел что-то ответить, но помешала Лекси. Глухота делала ее речь замедленной, а каждое слово – будто подчеркнутым. У нее также была привычка жестикулировать во время разговора, словно бессознательно подчеркивая каждое слово. Огаст наблюдал, как ее длинные тонкие пальцы исполняют изящный танец, невольно представляя, как эти пальцы сжимают его член. И неожиданно почувствовал, как становятся тесны брюки, отчего пришел в еще большее раздражение.

– Ошибаетесь. Я за расширение сферы деятельности нашего интернет-отдела, – объявила она. – Но против того, чтобы выбрасывать деньги на маловразумительные проекты, находящиеся в зачаточном состоянии. Прежде всего нам нужно укрепить репутацию отдела на рынке. Мой кузен, похоже, считает, что к интернет-компаниям неприменимы никакие экономические законы. Я с этим не согласна.

– Я тоже, – кивнул Огаст.

Макс злобно уставился на него. Джим и Гарри последовали его примеру. Очевидно, оба дружно решили, что шансы на то, что компанией будет управлять глухая женщина, равны нулю. Что бы там ни было написано в завещании Кейт Блэкуэлл, оба, не сговариваясь, прикрепили свои флаги к мачте Макса.

Огаст подумал, что будь у него хоть крупица здравого смысла, он сделал бы то же самое. В конце концов, девчонка ему даже не нравится! Одному Богу известно, почему он ее защищает. Нет. Все дело в том, что Лекси права. Макс ослеплен жадностью и боится упустить барыши. Поэтому так спешит прыгнуть в интернет-фургон, пока он еще не скрылся из виду.

– Любое предложение о приобретении, которое мы представим на суд совета директоров, должно быть четко оформлено и подкреплено достоверными данными и точными подсчетами. – Огаст встал. – А теперь прошу извинить, у меня важная встреча за ленчем.

Тем же вечером, лежа в ванне, Лекси думала об Огасте Сэндфорде.

«Он вовсе не самый уродливый в мире мужчина», – неохотно заключила она, представляя его густые каштановые волосы, четко очерченный подбородок и миндалевидные глаза, оттененные загаром цвета жженого сахара, приобретенным, вне всякого сомнения, этим летом на пляжах Ист-Хэмптона. Внешне он был полной противоположностью Максу. Брэд Питт рядом с Джонни Деппом. Он и сам, возможно, так считал.

Он почти так же хорош, каким себе кажется. К сожалению, не слишком умен.

Лекси знала десятки таких Огастов в Гарварде. Красивых, богатых, хорошо образованных шовинистических свиней.

Возьмите одно бунтующее эго, слегка потушите в богатстве и привилегиях, посыпьте акциями компании, выплачивающей высокие дивиденды, прикройте платиновой кредитной карточкой, и вуаля! Перед вами Огаст – я-упоминал-что-работал-в-«Голдман»? – Сэндфорд. Извольте любить и жаловать!