Это был взрыв! Катастрофа! Феерия!

Эксперты попытались парировать этот удар, высказав свои сомнения. Дескать, Император приукрашивает действительность и банально всех пугает. Но рынок прорвало. Там начался неистовый ураган. То есть то, что Николаю Александровичу и требовалось.

Европейские элиты восприняли эти все «шалости» слишком близко к сердцу. Поэтому вдобавок к Австро-Венгрии, которая для маневров уже мобилизовала порядка миллиона человек, присоединилась Германия. Тоже начав учения. Специально для того, чтобы Император не перебрасывал на Дальний Восток войска из европейской части России. Более того, по неофициальным каналам ему шепнули, что если он не поймет намеков, то вынудит уважаемых людей к решительным действиям.

Цирк, да и только.

Николай Александрович был уверен – ни Германия, ни Австро-Венгрия к войне не готовы. И начинать ее не собираются. Определенный шанс, конечно, оставался, но ради его парирования Имперская разведка готовила операцию «Василек» по подрыву ключевых железнодорожных мостов в этих славных державах. Ну а что? Как еще можно было парировать их уже по факту проведенную мобилизацию?

Впрочем, каждый день таких игрищ стоил им денег. А война – это всего лишь продолжение политики другими средствами. Поэтому успокаивать соседей и пытаться найти способ добиться прекращения мобилизации он не стремился. Это у него война шла в рамках плана, сметы и финансовых ожиданий. А у них? Ради чего они теряли эти весьма внушительные средства, срывая работу своих заводов и фабрик? А ведь на дворе был еще и май… посевная… да и вообще…

– Идиоты… – тяжело вздыхая, комментировал он обычно поведение своих германских соседей. В приватном кругу, разумеется…

И тут вошла Клеопатра, вырывая его из потока собственных мыслей. Император остановился и залюбовался ею. Несмотря на рождение трех сыновей, она все еще была прекрасна. Видимо, сказывались генетика и особый подход к питанию и здоровью. Ведь она продолжала заниматься танцами для себя и мужа. То есть, считай, фитнесом в каком-то роде. В общем – в его глазах она была сказкой. Изящной, ухоженной и очень красивой сказкой.

Сегодня был день коронации. Ее коронации. Поэтому она цвела, как весенний сад, переполняемая позитивными эмоциями, что делало ее еще красивее. Ну… не совсем коронации. Ведь Николай уже лично возложил корону на ее головку после венчания.

Все дело было в статусе. Ну вот какой статус был у Клеопатры Карловны? Императрица? Да. Формально. Но не как полноценная правительница, как супруга Императора. То есть, по сути своей, принцесса-консорт. И это вкупе с репутацией «царской шлюхи» ставило ее в очень непростое положение среди августейших фамилий уже много лет. Конечно, Николай Александрович протолкнул ее на роль президента Панамы. Но это ничего толком не поменяло. Все-таки президент для любого из монархов – не более чем «еще один чиновник».

Так вот, продумывая пути решения этого затруднения уже не первый год, Император решился на один специфический шаг, который не претворял жизнь до недавнего времени. Поводов не было. А тут все к одному.

Идея пришла к нему случайно. Он крутил в руках монету и в какой-то момент залип, уставившись на двуглавого орла. И вспомнил, что еще Софья Палеолог начала риторику, что, дескать, Москва – Третий Рим. А значит, что? Правильно. Единственный законный наследник Византии и, как следствие, единой и неделимой Римской империи. Ну, опосредованно. И если с наследием Западной части древней империи были определенные вопросы, то на преемственность от Византии и на ее наследие обычно претендовали только османы. То есть никто не претендовал, так как османы в этом плане были для России не конкуренты по ряду причин. Тут и статус единственной в мире ортодоксальной христианской державы, и перебравшийся в Москву Вселенский Патриарх, и вековая культурная традиция, и многое другое. Вот Николай Александрович и задумался, а не формализовать ли всю эту публичную риторику? Ну а что? Наследник? Наследник. Значит, нужно как-то это все оформлять и вступать в права…

Клеопатра была уже одета и полностью готова к церемонии. На ней был костюм, стилизованный под древний греческий образец. Но только стилизованный. В целом же он был предельно эффектен и подчеркивал ее красоту, будучи в некоторой степени провокационным и вызывающим. Золото, драгоценные камни, шелка, проступающие фрагменты стройного, подтянутого и очень изящного тела. Целомудрие? Нет, не слышали. Весь ее вид был вызовом. Провокацией. Цепляющей взгляд и дразнящей красотой с явным эротизмом и грацией.

Сам Николай был также облачен в костюм, стилизованный под античность. Но если Клеопатра спекулировала на образе Афродиты, то Император находился в облике, близком к тому, в котором пребывал Ален Делон в фильме «Астерикс на Олимпийских играх». Даже золоченую мускульную кирасу надел. Разве что, в отличие от облика Цезаря из фильма, он был еще опоясан мечом с изящным листовидным лезвием – ксифосом.

Цирк? Маскарад? Может быть. Но почему нет? В конце концов, мир меняют не скромники и серые мышки.

Николай взял ее под руку и неспешной походкой отправился на выход. Чисто выбритое его лицо, слегка самодовольная улыбка и холодный, жесткий взгляд дополняли задуманный театральный образ.

А дальше началось шоу.

Фееричное шоу, созданное по канонам XXI века, но на технологической базе начала XX. С некоторыми поправками, но не суть. Здесь было все, что супруги смогли придумать. И музыка, подаваемая через электрические усилители с колонками. И фейерверк с салютом. И фаэр-шоу. И факельное шествие. И большие народные гуляния, которые скрытно и потихоньку готовили уже больше года, потихоньку, так как перелом в войне был не определен по срокам. И уличные представления…

Вместо позднего строгого и глубоко религиозного обряда Николай Александрович вместе с Клеопатрой попытались создать ритуальное шоу, с одной стороны, предельно публичное, а с другой – красочное и ориентированное максимально на светскую составляющую, на толпу, на простых людей. Откуда и маскарад. Откуда и весь связанный с ним цирк.

Вступление было безобидно. Вселенский Патриарх в новом Кафедральном соборе Святой Софии на Воробьевых горах в Москве провел Литургию. Император и Императрица присутствовали на них, укрывшись балахонами из власяницы[68] с глубокими капюшонами, которые укрывали их с головы до пят.

А потом началось…

Патриарх начал проповедь, рассказывая о славных делах Империи ромеев. Очень нетипичная ситуация для Православной церкви, для которой культура проповедей к началу XX века была совершенно нехарактерной. Особенно на таких мероприятиях. А тут – «нате на лопате». Да какую странную проповедь!

Присутствовавшие гости сильно удивились. Ведь очень многие просто не знали о том, что именно готовится, и ожидали чего-то иного. Ну праздник какой-то. Ну были объявлены выходные с оплатой их за чаем Императора. Везде, кроме зоны Чрезвычайной Ситуации, где работники просто получали дополнительную, единовременную выплату. Ну так и что?