– И не прикоснулся к карточкам в сейфе, – подхватил Латроп. – Почему? Если ему нужна была одна из этих карточек, почему он не тронул сейф?

– Если нам нужна последняя решающая улика против Джерома Кенуорти, то вот она. Он не искал карточки в сейфе, так как не знал, что они там находятся. И он был единственным пассажиром, который этого не знал. Вспомните утро среды. Все вы, кроме Кенуорти, были на шлюпочной палубе, когда эконом сообщил нам, что сделал с карточками пассажиров. Только Кенуорти появился позже. Он думал, что карточки в картонных коробках, которые оставались снаружи. Поэтому он обыскал коробки, не прикасаясь к сейфу, и украл несколько паспортов с целью скрыть кражу поддельного паспорта Бенуа. Но нужную карточку он не заполучил. Я понял, что Кенуорти сделает еще одну попытку, поэтому позволил распространить слух, что получил куда худший удар по башке, чем на самом деле, и что карточки находятся у меня. Придя в отчаяние, парень снова загримировался и напялил французскую форму. За ним наблюдали, поэтому ему пришлось организовать ложную тревогу для рейда на офис эконома. Если бы кто-нибудь увидел его туманной ночью в запасном мундире Бенуа, все решили бы, что у свидетеля разыгрались нервы и он увидел призрак, что в лучших морских традициях. Кенуорти сделал последнюю попытку. – Лицо Г.М. стало бледным и утомленным. – Но я ему помешал.

Последовала пауза. Снаружи ярко светило зимнее солнце. Блики на воде, благодаря открытым иллюминаторам, скользили по гладкой поверхности потолка. Корабль плыл по Ла-Маншу. Когда пассажиры увидели Семь Сестер[32]на английском берегу, они поняли, что пункт назначения – Лондон. «Эдвардик» направлялся в доки Тилбери.

– Осталась только одна вещь, которую я не понимаю, – пробормотал эконом, качая головой. – Морская болезнь Кенуорти во время предыдущего плавания с нами.

Г.М. снова уставился на него поверх очков:

– Интересуетесь деталями, а? Могу лишь предположить, что его морская болезнь в первые дни прошлого плавания была последствием чудовищного похмелья. Мне говорили, что симптомы примерно одинаковы. Хотя могу сказать с уверенностью, что он эффективно воспользовался своей репутацией. Все, что Кенуорти знал об этом корабле, – расположение кают, ваше знакомство с дактилоскопией – фигурировало в его плане. Он умный парень. Именно так о нем думали в дипломатических кругах.

– Умный? – отозвался эконом. – Да он настоящий гений!

– И все же, – промолвила Вэлери, – он казался таким приятным.

– Как и многие убийцы, – кивнул Г.М., – что не парадокс и не образчик всеобщей извращенности, хотя это всегда удивляет людей, а причина и следствие. В особенности женщины считают их приятными, поэтому они частенько попадают в передряги из-за женщин, из которых им приходится невероятными способами выбираться. Вы слышали такое раньше и не раз услышите снова.

К ним подошел стюард.

– Мимо проходит эсминец, – сообщил он. – Хотите посмотреть?

Все устремились к дверям, оставив в курительной Вэлери, Макса и Г.М.

– Вот вам благодарность, – проворчал Г.М.

– Мы все благодарны вам, – сказала Вэлери. – Особенно я. Более ужасных девяти дней мне еще не приходилось проводить. А ведь я должна буду вернуться на этом корабле. Мне не позволят высадиться в Англии без паспорта.

– Кто сказал, что вы не сможете высадиться? – сердито осведомился Г.М. – Я старик, поэтому мне потребуется день или два, чтобы все устроить. Черт возьми, если Латроп попросил меня сделать то же самое для него, поскольку Кенуорти украл и уничтожил его паспорт вместе с остальными – выбросил их за борт, как и свое оружие, – то я могу помочь и вам, не так ли? – Он посмотрел на Макса: – Вы хотите, чтобы она высадилась?

– Если ей это не удастся, – ответил Макс, – я тоже вернусь на этом корабле.

– Я считала вас гремучей змеей, – сказала Вэлери. – А вы – меня. Может быть, мы до сих пор так считаем. Но если мне не позволят высадиться, а вы сойдете на берег, я прыгну за борт и поплыву за вами. – И она протянула ему руки.

Они вошли в салон, услышав, что корабельный оркестр настраивает инструменты. На «Эдвардике» царило воскресное спокойствие. Коммандер Мэттьюз, неуклюже держа Библию, стоял на импровизированной кафедре и наблюдал за входящими пассажирами. Он снова читал 23-й псалом, и, по мнению Макса, весьма недурно для старины Фрэнка. Молитвы не было. Но когда по знаку капитана заиграл оркестр, все с воодушевлением запели «Боже, храни короля». И никогда еще эти слова не звучали так искренне, как теперь, когда большой серый корабль, устоявший среди бурь, опасностей и смерти в темных безбрежных водах, не спеша плыл по Ла-Маншу, возвращаясь домой.