Я плачу. От облегчения, вины, радости того, что все же смогла его увидеть, и своей вышедшей из-под контроля любви.

— Хватит, Таисия, — голос Булата звучит тише, чем обычно, а еще немного сипло, словно он хочет пить. — Видишь же, что все нормально. 

Я быстро промокаю слезы рукавом и снова пытаюсь улыбнуться. На этот раз выходит лучше. И правда, чего я плачу? Пришла его навестить и разревелась.

Стараясь шагать беззвучно, подхожу к его койке и опускаюсь на рядом стоящий стул. Хочется прижаться к Булату, чтобы украсть для себя толику столь необходимого мне запаха, но перебинтованное плечо и пластиковая трубочка, торчащая из его вены, меня останавливают. Я могу потерпеть. Главное, что сейчас я рядом, а он будет жить.

— Я думала, я с ума сойду, когда узнала, — шепчу, глядя ему в глаза. — Прости меня, пожалуйста. Это все из-за меня. Ты правильно сказал: я взбалмошная дурочка. Зациклилась на своем дне рождении. Если бы не я, ты бы не попал в аварию.

Булат немного хмурится. 

— Во-первых, ты тут совершенно не причем. А во-вторых, как узнала про аварию и про то, что я здесь?

Не в силах выносить его взгляд, я смотрю Булату на губы. Они выглядят сухими и не такими яркими как обычно. Не зря врач сказал, что он потерял много крови. 

Скрывать что-то от Булата или врать мне невыносимо, но сейчас я не могу подвести Михаила. 

— Я не могу тебе сказать. Прости, пожалуйста. Я не собираюсь никому рассказывать, где ты, если тебя это беспокоит.

— Вряд ли тебе есть кому.

— Как ты себя чувствуешь? Очень больно? Я приезжала вчера, но мне сказали, что ты реанимации и у тебя была операция. Думала, с ума сойду. Напридумывала себе разного, знаешь… Что ты… В общем, много разного. 

Перед глазами снова начинает мутнеть и в порыве чувств я осторожно сжимаю его ладонь, лежащую на кровати. Она обычно всегда очень горячая, а сейчас просто теплая. 

— Ты чего снова расхныкалась? — голос Булата звучит мягко и даже немного шутливо. — Таблеток успокоительных у медсестры попросить?

Не в силах поднять глаза, из которых неконтролируемо продолжают катиться слезы, я сильнее сжимаю его ладонь. К горлу подкатывает ком, в висках начинает гудеть, становится необъяснимо душно. Я неожиданно теряю над собой контроль.

— Ты все, что у меня есть, неужели не понимаешь... Есть еще Марина, но она другое. Я сутки думала, как буду жить, если с тобой что-то случится. Так и не придумала, между прочим. Ты только не отталкивай меня сейчас… Пожалуйста… Мне нужно быть рядом, чтобы знать, что с тобой все хорошо. Ты ведь умный и наблюдательный, Булат... Все наверняка видишь... Да, ты предупреждал, но мама всегда говорила, что я непослушная… Вот и тебя тоже не послушалась.

Я утыкаюсь лбом ему в ладонь и позволяю рыданиями сотрясать тело. От его кожи пахнет медикаментами, но они не в силах перебить его запах. Как я вообще могла подумать, что смогу без него? Я не могу.

Рука Булата подо мной начинает шевелиться, пальцы слегка поглаживают мою щеку. Очередной надвигающийся всхлип застревает в горле от этой ласки, и жмурюсь и шумно дышу. 

— Когда немного успокоишься, подай мне воду. Пить постоянно хочется. 

Я знаю этот его тон. Булат дает мне распоряжения, а на самом деле хочет отвлечь. 

— И сама тоже выпей. В этой палате только я страдаю обезвоживанием. 

Его большой палец в последний раз задевает кожу, и это становится для меня сигналом собраться. Я вытираю щеки и, втянув влагу носом, поднимаю глаза. Булат на меня смотрит.

— Прости, что расклеилась. Этого не повторится. Воду, говоришь?

Оглядевшись, я замечаю на тумбочке две прозрачные бутылки. С шипением откупорив одну из них, наливаю воду в пластиковый стаканчик, стоящий там же, и подаю ему. Булат принимает стакан здоровой рукой и подносит к губам. Футболка на нем немного задирается, обнаруживая, что плечо — это не единственная пострадавшая его часть. На правый бок тоже наложена повязка.

Я хочу расспросить его об аварии, и о том, что случилось со вторым водителем, но в этот момент дверь в палату распахивается и в нее заходит медсестра, держа в руках несколько пакетов с прозрачным раствором.

— Время ставить капельницы, — вежливо поясняет она свое появление. 

Я с тоской смотрю на Булата. Уходить не хочется, но настаивать на своем присутствии я считаю себя не вправе. Ему наверное тоже нужно отдохнуть. 

— Я пойду, — улыбка стоит мне нечеловеческих усилий. — Не против, если я приду к тебе завтра? Могу что-нибудь принести.

Медсестра с глухим стуком опускает треногу рядом со мной, но я не могу оторвать взгляд от его лица, пока не услышу ответ. 

— Приносить ничего не нужно. Пропуск у тебя есть.

Чем больше я думаю о случившемся, тем все больше склоняюсь к мысли, что мама была права, называя меня неблагодарным человеком. Жила у Булата в квартире, разговаривала с ним, запросто забиралась к нему на колени, выходила на ужин в его компании и даже могла поспорить. Всего этого я лишилась всего за один день из-за собственного упрямства. И что в итоге? Теперь я радуюсь простой возможности навещать его в больнице, а о перспективах в отношениях не думаю. Как это еще назвать? Неблагодарность и есть. 

— Простите, что я так у вас задержалась, — перевожу взгляд с Марины на Дашу, поедающих усовершенствованный мной завтрак: кашу с кусочками клубники и банана. Сегодня им некуда торопиться — у них законный выходной. — Просто в голове сейчас такой сумбур: Булат в больнице, экзамены. Еще пару дней…

— Оставайся, сколько хочешь, — перебивает Марина, откладывая ложку. — Серьезно, ты нас совсем не стесняешь.

Даша ей моментально поддакивает:

— Конечно. Готовишь обалденно, Тай. Повезло твоему Булату.

Может и повезло, только он об этом не знает.

На самом деле, готовить для девчонок — одно удовольствие. Во-первых, так я могу хоть как-то отплатить за их гостеприимство, а во-вторых, они нахваливают любое самое простое блюдо. А я, как выяснилось, очень люблю похвалу. Уж не знаю, хорошо это или плохо.

— Это в больницу? — Марины кивает на металлический термос, купленный мной в местном супермаркете.

— Это куриный бульон. Булат очень привередлив. Местная еда его может не устроить, а бульон едят все.

Я немного вру. Вчера медсестра показывала мне больничное меню и, как оказалось, кормят у них действительно отлично: паровые тефтели, красная рыба, тушеное мясо, супы, разные салаты. Просто я тоже хочу о нем хоть как-то позаботится. 

— Я рада, что у вас все налаживается, — порозовев, Марина быстро поправляется: — Не подумай, я не рада, что твой мужчина попал в больницу. Я имею в виду, что это стало поводом для примирения.