– Что-то случилось?

Рейчел покачала головой:

– Можно я кое-что тебе скажу? У меня нет иллюзий насчет того, что здесь происходит.

Марк медленно закрыл холодильник.

– Ты о чем?

– О том, что ты с самого начала вел себя со мной честно. Что бы я там ни думала о нашей первой ночи на пляже, мне тебя не в чем обвинить. – Она встряхнула головой, пытаясь скрыть свою досаду и ненавидя себя за слабость. – Я тебе обещаю, что ничуть не обижусь, если ты уедешь. Но пока ты здесь, я хочу тебя попросить кое о чем.

Он облокотился на холодильник.

– О чем же?

Она храбро двинулась в наступление, хотя и понимала, что как раз сейчас ей следует остановиться.

– Соблюдать правила вежливости. Здороваться, предупреждать, если ты опаздываешь, а если тебе хочется посидеть в одиночестве в темноте, сказать мне: «Рейчел, я хочу побыть один».

Марк помотал головой:

– Не понимаю, о чем ты говоришь?

– О вечеринке. – Она махнула рукой в сторону своего дома. – Ты переключился на своих гостей, оставил меня, так что я чувствовала себя последней идиоткой, пока ты веселился с твоими…

Он решительно шагнул к ней:

– С моими?..

– Новыми друзьями. А потом тебе, видимо, очень захотелось посмотреть телевизор.

Она прошлась по кухне, вспомнив о том, что он не предложил помочь ей прибраться после гостей.

– Я просто хочу, чтобы ты мне все объяснил.

– Мне это вовсе не трудно сделать, – сказал Марк, прижимаясь к стене и привлекая ее к себе. – Я включил телевизор по привычке. Так же как человек автоматически включает свет. Я не смотрел ничего определенного. Я пришел сюда просто взять еще пива, поскольку оно закончилось.

– Пива? – переспросила она, пристально глядя на него, но все же лицо ее немного посветлело от такого простого объяснения.

Он кивнул на стол:

– Я собирался немного охладить его.

Рейчел посмотрела туда, куда он указал. Сине-белый дорожный холодильник, который она видела на крыльце, теперь пустой стоял на полу у стола.

Она прикусила губу и вздохнула, наблюдая за Марком:

– Ну хорошо. Будем считать, что ты оправдан…

– Рейчел, – сказал он, его голос стал совсем низким, – я ни о ком другом не думал, но голова у меня занята делами. Я обещал, что на следующей неделе кое-куда съезжу, и, пока я сидел в темноте, я как раз об этом и размышлял, понимаешь?

– Понимаю, – сказала она, и он, улыбнувшись, еще крепче обнял ее.

Что-то странное было в его взгляде. Печаль или тень одиночества, неопределенная и едва уловимая.

Рейчел почувствовала, как жар разливается по ее телу, словно ее кожа начала пылать под одеждой. И все это происходило из-за того, что он был рядом, смотрел на нее и улыбался ей.

Сделав над собой усилие, она высвободилась из объятий Марка. Ей нужно было еще многое прояснить, очень многое сказать ему. А его прикосновения лишали ее возможности сосредоточиться, от его близости мысли у нее в голове начинали путаться.

– Я буду скучать по тебе, – прошептала она. – Если когда-нибудь ты захочешь вернуться, просто постучи в дверь, и я открою. – Рейчел глубоко вздохнула и, набравшись смелости, добавила: – Потому что я люблю тебя.

Она не дала ему ответить, повернувшись и почти бегом бросившись через холл; колени ее подгибались, а сердце бешено колотилось в груди.

– Не забудь о пиве, – крикнула она, оглянувшись и останавливаясь у выхода на крыльцо. – А знаешь, ты прекрасно сыграл роль жениха.

Двое суток, пользуясь полнолунием, Рейчел даже ночью не прерывала своей работы над, бело-голубым платьем, стараясь скорее закончить его. Наконец последняя деталь – роза – была закреплена на своем месте и, как показалось Рейчел, это было именно то, что придавало наряду праздничный вид, не нарушая при этом его элегантности. Она придирчиво осмотрела платье, проверяя каждый шов, изучая его как сторонний и весьма критично настроенный судья, но так и не смогла найти в нем ни малейшего изъяна.

Тяжелая ткань юбки мерцала и переливалась, очаровывая своим контрастом с белизной лифа. Это была воплощенная мечта любой женщины, гармоничное сочетание чувственности и сдержанности.

Рейчел обошла вокруг платья, до сих пор не веря, что ей удалось так быстро справиться с работой и что через три дня она уже будет в Майами. Она надела его и впервые прошлась перед зеркалом в свадебном наряде, созданном ее собственными руками, задуманном и выполненном ею от начала до конца. Теперь она выносила его на суд тысяч людей со всего мира. Рейчел больше не хотела утаивать своей работы от придирчивых глаз любопытной публики.

Она прижала руки к груди, стараясь успокоить стучавшее от волнения сердце. Два дня назад она взяла в руки ножницы, чтобы раскроить шелк, трепеща при мысли, что она совершает нечто необратимое.

В это время в комнату вошел Марк с телефонной трубкой, которую он прижимал к уху.

– Это нелепо, – говорил он. – Мне называли разные цены, но все они были ниже этой.

Он собрал со стола тарелки, оставшиеся от обеда, и понес их на кухню, продолжая беседовать по телефону.

– Вы слишком завышаете цену…

Конца фразы Рейчел уже не расслышала, так как Марк исчез за дверью.

Она оглянулась в поисках иголки и ниток. За последние три дня она поняла, что этот мужчина, обремененный и своими делами, сделал для нее столь многое, что она не могла бы упрекнуть его в недостатке внимания. Сначала Чак и София, затем ее лепешки, теперь машина…

Когда Рейчел сказала ему о том, что ей нужна новая машина, Марк взял на себя и техническую, и финансовую стороны этой проблемы. Находясь рядом с ним двадцать четыре часа в сутки, она могла себе представить, каким он был в кинематографическом колледже – честолюбивым молодым человеком с камерой в руках, стремящимся во что бы то ни стало быть самым лучшим. Ей оставалось лишь сожалеть о том, что она не знала его раньше.

Но Рейчел утешала себя тем, что зато теперь ей удалось узнать о нем больше, чем она рассчитывала. Она знала, какие блюда ему нравятся, знала, что он прочел всего Шекспира, Джейн Остин и Яна Флеминга, а еще она знала, что он любит принимать душ с ней вместе.

Она снова представила себе их обоих под теплыми струями воды, безудержно льющимися сверху. Тонкие щекочущие кожу струи казались ей удивительно приятными, когда они с Марком, смеясь, ласкали друг друга, после стольких страстных часов, проведенных вместе. Они занимались любовью в спальне и в ее рабочей комнате, везде, где оказывались рядом. Рейчел покраснела от волнения и смущения при этих воспоминаниях, чувствуя, что произошедшее с ней так сильно изменило ее, что она уже никогда не станет прежней.