– Никого нет.

– А я говорю – хрень собачья! – воскликнул Ченс достаточно громко, чтобы мамаша за соседним столом бросила на него осуждающий взгляд. – Что-то происходит. И уже довольно давно.

– По крайней мере с Осеннего бала точно, – заметил Донти. – Может быть, раньше. На вечеринке…

Он наблюдал за мной острым темным взглядом. Донти был умнее двух других тупиц, и я проклинал себя за то, что вел себя так беспечно.

– Ага, с Осеннего бала, – поддакнул Ченс. – Когда наш Король бросил Королеву на глазах у всей школы. Я все еще никак не переварю эту хрень.

Майки кивнул.

– Эпично было.

– Повторяю в последний раз, мать вашу, на Осеннем балу ничего не произошло, – прорычал я. – Просто не был к нему готов.

Очень легко солгать и сказать, что мама плохо себя чувствовала, но я не собирался быть полным подонком и прикрывать ею собственную трусость.

– Ты уверен, что не припрятал от нас какую-нибудь интрижку?

– Ради всего святого. – Я заскрежетал зубами. – Никого нет.

В живот как будто кирпич положили. Сальные шуточки моих друзей были подобны ведрам с холодной водой, напоминая мне о том, что есть настоящая жизнь, а есть всего лишь тайм-ауты.

– Может, у тебя яйца посинели? – с серьезным видом заявил Майки. – Это реальный медицинский случай. – Его улыбка стала масляной. – Во всяком случае, я всегда так говорю своим девочкам.

– И как, работает? – поинтересовался Ченс.

– Черт возьми, да, работает, – сказал Майки. – Я им много какой чуши болтаю, пока они сидят в моем джипе. Ну, раз они уже зашли так далеко, то очевидно, что готовы раздвинуть ножки. Большинство девушек нужно просто подтолкнуть.

Ченс выглядел так, словно мысленно делал заметки. Но меня затошнило.

– Ты гребаное животное, Гримальди, – бросил Донти.

Майки посмотрел на меня.

– Сладкая Вайолет Макнамара могла бы стать твоей. К слову о ягодке, которая созрела…

– Да пошел ты, – громко оборвал его я, заработав еще один убийственный взгляд от мамаши. Я понизил голос: – Не говори так о Вайолет. Она классная.

– Тогда почему ты ее бросил? – У него расширились глаза, когда ему в голову пришла какая-то мысль. – Ты все же поимел ее, и она оказалась не такой уж хорошей?

– Чувак. – Донти издал короткий, смущенный смешок.

– Или ты и сейчас ее имеешь? – не унимался Ченс. – Она эта таинственная цыпочка?

Меня бросило в жар, и я с трудом сохранял ровный тон.

– Нет никакой тайны. Я сейчас занят заявлениями в колледжи. Папа пристал ко мне, чтобы я подал их как можно раньше.

Ченс фыркнул.

– Как будто Большая Десятка не ждет тебя с распростертыми объятиями, Уитмор.

– Так и есть, – протянул я, надевая маску Короля мира. – Хотим посмотреть, кто предложит больше. – Господи, меня тошнило нести подобную хрень, но остальные засмеялись. К счастью, разговор перешел на плей-офф и на то, кто поедет на Суперкубок в этом году, пока я занимался остатками своей еды.

Я представил себе выражение лиц моих друзей, если бы сказал им, что это из-за Холдена Пэриша у меня встал под столом. Как бы они смеялись надо мной. Над ним. Решат, что я пошутил. А когда поймут, что я серьезно, а они годами делили со мной раздевалку, то разорвут меня на куски, как свора собак. Конечно, у нас в кампусе были геи, но футбол – совершенно особая игра, и уже слишком поздно внезапно менять правила.

Это невозможно.

Я быстро обвел взглядом ресторан. Он был переполнен, каждый столик занимали мамы, папы, дети. Я попытался представить свою жизнь через десять лет. Как работаю с папой в мастерской, чиню машины и приглашаю свою семью сюда поужинать. Попытался представить свою будущую семью, и не смог. Ни жену, ни мужа. Лишь пустое место.

Потому что такой жизни у меня никогда не будет.

Какой бы сценарий я ни представлял, результат один и тот же. Как и в математической задаче, был только один ответ, точный и неизменный.

Невозможно.

– Кого ты собираешься пригласить?

Я снова моргнул.

– Что?

– Господи, Уитмор, ты как чертов зомби, – возмутился Ченс. – Мы говорим о Выпускном бале.

– До него еще несколько месяцев.

– Да, но нужно быстренько прищучить самых горячих цыпочек, иначе они обнаглеют и начнут пялиться на первокурсников, – авторитетно заявил Майки.

– Так кого ты думаешь пригласить? – спросил меня Донти.

– Пока не знаю. Взвешиваю варианты.

– Ай да парень, – протянул Ченс и хлопнул меня по плечу, но Донти продолжал с подозрением наблюдать за мной.

Дерьмо…

Свет в ресторане слишком яркий. А моя куртка слишком теплая, и у меня вдруг перехватило дыхание. Тщательно выстроенную жизнь внезапно сжали за горло, наказывая за мою слабость. За то, что зашел слишком далеко с Холденом.

Что начал то, чему продолжения быть не могло.

– Мне пора, – бросил я, выбираясь из кабинки.

– Куда?

– К кому? – поинтересовался Донти, приподняв брови.

– К твоей маме, – буркнул я. – Она терпеть не может, когда я опаздываю.

Остальные заржали, но Донти лишь пожал плечами с легкой понимающей улыбкой, которая мне не понравилась.

– Передавай ей от меня привет.

Я пробрался к выходу и толкнул дверь на парковку, лицо горело, как от лихорадки. С океана надвигался шторм. Небо было затянуто тучами, и холодный ветер кружил по черному асфальту красно-белый фантик от конфеты. Прислонившись к боковой стене ресторана, я вытащил свой телефон.

«Я не смогу сегодня прийти».

Ответ пришел несколько долгих мгновений спустя.

«Звучит зловеще».

Я откинул голову на кирпичную кладку и нажал кнопку вызов. Холден взял трубку, но ничего не сказал.

– Алло?..

– Да, – отозвался он.

– Послушай… Я не смогу это сделать.

– Это.

– Я про нас. Что бы, черт возьми, между нами ни было.

– С чего вдруг? – поинтересовался Холден. – Что такого экстраординарного произошло за три часа с тех пор, как мы сосались у тебя в коридоре?

– Нет, ничего не случилось, – произнес я, потирая затылок. – Ладно, да. Жизнь случилась. Моя запутанная жизнь. Это несправедливо, что ты должен мириться с моим дерьмом, пока я пытаюсь во всем разобраться. Ты заслуживаешь большего, чем противоречивую задницу, которая то с жаром бросается на тебя, то окатывает холодом.