Недавно Владислав Третьяк рассказал автору этих строк, что, вопреки устоявшемуся мнению, первым не Харламова в 1972 году, а Фирсова в конце 1960-х годов хотели видеть в своей профессиональной лиге руководители некоторых клубов НХЛ.

Анатолий Фирсов был непревзойденным мастером при игре в неравных составах. Это сегодня никого не удивишь, когда нападающий сменяет защитника, стоит только команде получить преимущество, чтобы усилить атакующую мощь пятерки при численном перевесе. В 1960-е годы именно Фирсова выпускали четвертым нападающим в те минуты, когда ЦСКА или советская сборная имели численный перевес. И подобное новшество Тарасова для многих было в диковинку. Но еще больше Фирсов запомнился болельщикам, когда появлялся в роли защитника при численном меньшинстве его команды. В хоккее есть термин «тайм-киллер». Им называют игрока, умело «убивающего», крадущего время у противника, имеющего большинство. Фирсов был эталоном такого игрока, при этом умудряясь оставаться на льду по две-три смены подряд. Однажды во время встречи московских армейцев с питерскими Анатолий Фирсов провел на льду 46 игровых минут из 60!

Игрока необычайной выносливости, Фирсова, как настоящего гения, окружали легенды. Одна из них была связана с недюжинной силой этого хоккеиста, отнюдь не богатырского роста, особенно в сравнении с тем же Александром Рагулиным. Из уст в уста передавалась история про то, как однажды Анатолий Фирсов ремонтировал свою «Волгу». Он закрепил домкрат на земле, а не на асфальте. Как только игрок стал залезать под машину, домкрат просел в землю и неожиданно соскочил в сторону, придавив бедра Фирсова. Руками и ногами целых полчаса он удерживал машину, пока не подоспела помощь.

У Фирсова был свой конек – коронный финт, на который регулярно «покупались» защитники соперника. На высокой скорости он применял фирменную обводку «клюшка – конек – клюшка» – направлял шайбу назад, при этом проводя клюшку вперед, тут же коньком резко подталкивал шайбу вперед к клюшке, оставляя соперника за своей спиной. Повторить этот финт и сейчас удается далеко не каждому зрелому игроку, тем более в важном матче – он требует от хоккеиста не только отшлифованного исполнения, но и чрезвычайного хладнокровия и ощущения себя абсолютно уверенным и раскрепощенным на льду. «У Анатолия была очень оригинальная обводка. Я просто даже не знаю, с кем его из нынешних игроков сравнить. Его сложный прием “клюшка – конек – клюшка” до сих пор никто не может выполнить так же безупречно, как это делал он сам, – вспоминает Виталий Давыдов. – Отдельные слова надо сказать о его сверхмощном броске. Он бросал по воротам от синей линии с такой силой, что добровольцев грудью остановить свистевшую шайбу не находилось. До сих пор вижу перед собой глаза одного из лучших чешских вратарей Дзуриллы, который, видя Фирсова, выходящего на лед, начинал чувствовать себя не в своей тарелке. Казалось, что даже через маску проступает холодный пот. А когда Фирсов еще только катил к синей линии, намереваясь бросить по его воротам, бедолага Дзурилла принимал не классическую вратарскую стойку, не сжимался, а, наоборот, вопреки законам вратарской логики, распрямлялся, лишь бы шайба не угодила ему в голову».

Про Фирсова говорили, что у него самый сильный щелчок не только в СССР, но и во всей Европе. «Вратари смертельно боялись, когда Фирсов замахивался и щелкал по их воротам. Он бил по шайбе с такой силой и скоростью, что уследить за ней было невозможно. В ЦСКА и сборной мы особенно ценили Анатолия за то, что в трудные минуты он умел повести за собой команду, сплотить ребят», – вспоминает Владислав Третьяк.

В 1967 и 1968 годах, дважды подряд его признавали лучшим нападающим мировых чемпионатов. Причем на первенстве планеты 1967 года в своих анкетах лучшим игроком Анатолия Фирсова назвал 121 журналист из 122! Ушел Фирсов из сборной, как и полагается великому таланту, победителем, так чтобы запомнили надолго, став в 1971 году чемпионом мира, в третий раз лучшим нападающим этих турниров, и вместе с Викуловым и Мальцевым войдя в символическую сборную чемпионата.

После хоккейной жизни, закончившейся фактическим отлучением от сборной, ранимый и чуткий к несправедливости Анатолий Фирсов не сразу нашел себя. Одно время даже опустил руки. В 1980-е годы его часто видели приходящим на Кунцевское кладбище к могиле Валерия Харламова.

К счастью, ситуация изменилась. В конце 1980-х, в самые светлые годы перестройки, когда в законодатели проходили не партийным скопом, а достучавшись до народа своими страстными речами, Анатолия Фирсова избрали народным депутатом СССР по одномандатному избирательному округу в Москве. В его общественной приемной всегда толпились люди. Он помогал всем: одинокой бабушке, которую обидели чиновники, воину-афганцу, который не мог дождаться протезов, десяткам и десяткам людей, которые шли к нему, как в последнюю инстанцию.

Ушел из жизни прославленный советский хоккеист в июле 2000 года. Анатолий Фирсов не сумел пережить смерти своей горячо любимой жены. Когда она умерла, он три месяца каждый день появлялся на кладбище, часами сидел возле ее могилы. В конце концов сердце великого хоккеиста не выдержало. Он умер на своей подмосковной даче от сердечного приступа…

Жив и занимает ответственный пост президента хоккейного московского «Спартака» еще один игрок из «сборной Мальцева», нападающий Вячеслав Старшинов. Он, как и Мальцев, родился в простой многодетной рабочей семье. Его отец трудился столяром, а мама работала на заводе «Красный богатырь» в Москве. В семье, кроме Славы, было три старших сестры. В некоторых источниках пишут, что свою спортивную карьеру он начал в качестве вратаря футбольной команды, куда его, как и Мальцева (!), якобы отправили как самого маленького из компании, а продолжил занятия спортом в акробатической секции, что сыграло большую роль в его хоккейном будущем.

«В ворота я встал сам, потому что любил прыгать, к тому времени уже неплохо занимаясь в секции по акробатике», – поправляет меня Вячеслав Старшинов. Перворазрядник по этому виду спорта и «нижний» в так называемой акробатической тройке, Старшинов хорошо развил мышцы рук и ног и, что особенно важно, координацию движений. В акробатике он достиг таких успехов, что Славу с товарищами были готовы принять в труппу цирка на Цветном бульваре. «Мы добились с товарищами по секции такого прогресса, что нас весной 1952 года пригласили принять участие в авиационном шоу в Тушине, где на трибуне стоял сам Иосиф Виссарионович. Это было одно из последних появлений Сталина на публике», – вспоминает в разговоре со мной Вячеслав Старшинов.

Он также играл в волейбол, футбол, хоккей с мячом. Был даже чемпионом Москвы по волейболу. Начал заниматься хоккеем с шайбой в 1957 году. Признается, что попал в хоккей случайно, так как больше любил футбол. С момента появления в «Спартаке» восемнадцатилетний Старшинов был определен в тройку к братьям Майоровым. Он стал стержнем этого звена, которое едва ли не в одиночку противостояло мощи армейской ледовой дружины. Вячеслав Старшинов стал одним из первых советских хоккеистов, который понял особое значение игры на пятачке. Большую часть своих многочисленных шайб в ворота противника он забросил с близкого расстояния – в этом ему долгое время не было равных не только в Советском Союзе, но и в Европе. После Олимпиады в Гренобле, выигранной советскими хоккеистами, главная французская спортивная газета «Экип» назвала звено Старшинова и братьев Майоровых «самым сыгранным сочетанием мирового хоккея». «И мы в “Динамо”, и Старшинов с братьями Майоровыми в “Спартаке” добивались успеха за счет импровизации. Теперь же все внимание в атаке сосредоточено на скорости, на беготне», – признавался Александр Мальцев в одном из интервью в начале 2000-х годов[9].