Ранним утром, дерзко расправив паруса, «Поцелуй Фортуны» поспешно покинул гавань Бас-Тера. Но на этот раз фрегат следовал в гордом одиночестве, без сопровождения других пиратских кораблей, а его трюмы не пустовали, а наоборот, были заполнены тюками добротных шерстяных и хлопковых тканей, металлической посудой, ножами, топорами и мушкетами. Около трёх недель капитан готовился к походу, и младший Тэо постоянно сновал под ногами и пытался спрятаться на корабле. Всякий раз отец находил сына и отчитывал:

– Тэо, пойми. Я не могу взять тебя! Это слишком опасно.

– Я тоже хочу отправиться за мамой, – сердито бурчал малыш.

– Мне будет спокойнее, если ты останешься здесь. Мало я переволновался за тебя? Я не перенесу, если вдруг снова потеряю моего любимого мальчика, – настойчиво объяснял капитан, ласково заглядывая в глаза обиженному сорванцу.

– Отец, я тебе пригожусь! – упрямо твердил тот.

– О, да! Это будет большой помощью, когда вместо того, чтобы спасать маму, я буду вытаскивать из очередной переделки тебя, – возражал корсар.

Как ни пытался сын убедить отца взять его с собой, капитан был неумолим, и когда фрегат поднял якорь, виконт де Дюран, надув губы, хмуро провожал глазами корабль и страшно сердился. Оставив мальчика на попечение барона де Дюпре и графа де Тюрена, Корбо вышел в открытое море, и «Поцелуй Фортуны» вскоре скрылся за горизонтом.

На этот раз никто на Тортуге не знал, куда направляется капитан и что он затевает. Опасаясь испанских лазутчиков, наученный горьким опытом Корбо никому ничего не говорил о своих планах. Недоумённо наблюдая за погрузкой товаров на фрегат, моряки и зеваки только терялись в догадках.

Уже через несколько дней «Поцелуй Фортуны» достиг земли и, не торопясь, курсировал вдоль побережья Панамского перешейка. С моря берег казался абсолютно безлюдным, но капитан, внимательно всматриваясь в прибрежные красоты, догадывался, что за зелёной плотной стеной наверняка скрываются зоркие глаза, следящие за бледнолицыми чужаками.

Наконец облюбовав удобную бухту, фрегат встал на якорь. Корбо приказал загрузить в шлюпку оружие, ткани и посуду и в сопровождении только чернокожего Нихеля и полуиндейца Санчеса отправился на брег. Выгрузив на песок груз, корсар со своими спутниками сел неподалёку и, положив палаш на колени, стал терпеливо ждать. Его ожидание длилось недолго: вскоре из зарослей вышли полуобнажённые мужчины, вооружённые луками и копьями.

До испанской колонизации территорию Панамы, связанную с соседними землями Южной и Центральной Америки, населяло свыше шестидесяти индейских народностей. На западе жили племена, занимающиеся рыболовством, охотой и земледелием, умеющие изготавливать керамику и обрабатывать золото. Восточные земли заселяли воинственные карибы, а на юго-востоке обитали чоко – безвредные собиратели и ныряльщики.

По раскрашенным суровым лицам было понятно, что аборигены вовсе не безобидные чоко или куны. Мужчины выглядели совсем недружелюбно и, потрясая оружием, настороженно смотрели на чужаков. Грозно приближаясь, воины издавали угрожающие крики, но пираты продолжали сидеть, невозмутимо наблюдая за хозяевами здешних мест. Заинтригованные хладнокровностью пришлых людей, индейцы, сохраняя осторожность, остановились:

– Зачем вы явились на нашу землю? – спросил один из них на ломаном испанском.

– Мы пришли с миром, – ответил Корбо.

– Белому человеку нельзя верить! Его язык словно жало змеи! – возразил другой воин.

– Брат, мы не испанцы, – заговорил Санчес на знакомом для туземцев языке, и те с удивлением взглянули на пирата.

– Разве наш брат может быть рабом белого?! – гневно ответил вожак.

– Я не раб, – возразил Санчес. – Я воин, как и вы. И чернокожий человек тоже воин, – показал корсар на Нихеля. – Нашего вождя зовут Ворон. Он перед вами, – представил пират капитана. – Мы сами выбрали его своим вождём так же, как вы ставите во главе племени самого храброго и мудрого из вас, – пояснил он. – Мы так же, как и вы, сражаемся с испанцами. Ворон лично убил многих из них, и мы уже потеряли счёт захваченным кораблям, – проговорил Санчес и заметил в глазах индейцев некоторое недоверие, но и появившуюся заинтересованность.

– А что вас привело к нам? – спросил воин.

Корбо, взглянув на индейцев, ответил:

– Мне надо встретиться с вашим вождём. Я хочу попросить его о помощи, – и указал на оружие и другие подарки. – Эти дары я принёс ему.

– Какая помощь нужна от нас белому человеку? – подозрительно прищурился, по-видимому, главный из воинов.

– Это я скажу только вождю, – ответил Корбо, понимая, раз он сам вождь, то нужно держать лицо и разговаривать с равным по статусу.

Индейцы немного посовещались и согласились отвести пиратов в деревню. Собрав дары, привезённые корсарами, процессия двинулась через лес едва заметными тропами, которые европеец вряд ли различил в диких тропических дебрях. Продираясь сквозь джунгли, отряд шёл без передышки довольно долго. Сухощавым туземцам путь давался легко, и они с интересом посматривали на незнакомого вождя и его спутников. Нихелю и Санчесу было несложно адаптироваться к привычному климату тропиков, и, казалось, они не чувствовали усталости. Сам Корбо шагал так же уверено, как и его товарищи, хотя, честно говоря, он был не прочь остановиться и перевести дух. Правда понимая, что тем самым он может уронить перед индейцами авторитет, капитан, превозмогая усталость, продолжал идти и старался выглядеть бодрым. Наконец, путники устроили привал. Немного отдохнув и перекусив, отряд вновь двинулся в путь, и к вечеру мужчины оказались на месте.

На поляне посреди леса ютилась индейская деревушка. Навстречу воинам выбежали дети. Оставаясь на безопасном расстоянии, ребятня с любопытством разглядывала гостей и, прыгая вокруг незнакомцев, наперебой что-то весело щебетала. Прослышав о чужаках, на местной площади перед хижиной вождя в считаные минуты собралась вся деревня. Из жилища вышел крепкий старик и с величественным видом осмотрел пиратов. Недобро сверкнув глазами, вождь взглянул на воинов и, похоже, поинтересовался, зачем они привели в деревню бледнолицых? Индейцы, показывая на дары, передали рассказ Санчеса и слова капитана. Старик, плотно сомкнув губы, устремил пристальный взгляд на Корбо и, немного помолчав, неожиданно заговорил на довольно приличном испанском:

– Я Сеуоти, кривой коготь медведя, – гордо заявил он. – О чем билэгээна14, который несёт нашему народу смерть, хочет говорить со мной?

– Я Корбо, Ворон, – представился капитан. – Я никогда не воевал с людьми, населяющими Новую землю. Я сражался и убивал испанцев, – заверил он. – Испанцы забрали мою женщину, и я хочу её вернуть.

– Тогда зачем ты пришёл к нам, Канги? – спросил старик. На языке племени Канги – означало Ворон. – Раз ты великий воин, как о тебе говорят твои люди, захвати город и освободи её! – невозмутимо предложил вождь.