потолком и двумя круглыми окошками-иллюминаторами.

Уу-уу! — заревел пароход, забухал машиной и медленно, тяжело отвалил от причала.

В море его сразу же стало качать. За стеклом иллюминатора запрыгали чёрные волны. Крупные капли дождя лениво ползли по стеклу.

Стемнело.

К маме пришли Фёдор и Борис Павлович.

— Э-э, да ты укачался, — сказал Фёдор и потрогал Вовкин лоб.

Вовка лежал бледный и сосал уголок подушки.

— Дождь-то какой! — сказала мама. — Прямо ленинградский.

— Да, летом здесь всегда дожди! — объяснил Борис Павлович. — Я слышал такую историю. Пришёл однажды сюда пароход. Простоял в гавани два дня, и два дня лил дождь. Пароход ушёл и вернулся через год, снова на два дня. И снова дождь. Капитан корабля был шутник. На вопрос, как ему понравилась Совгавань, он теперь отвечает: «Чудесный край! Только дождь, который шёл там два года назад, до сих пор не прекратился!»

— Ничего, — сказал Фёдор. — Люди живут.

Мама внимательно посмотрела на него:

— Живут, потому что помогают друг другу.

Фёдор нахмурился.

— Вы опять? — сказал он.

— Что? — не расслышал Борис Павлович.

— Я говорю о племяннике Фёдора Сергеевича, — сказала мама. — О мальчике, который приютил в Иркутске Вову.

— A-а, помню: приютил, а сам оказался вором?

— Он положил его на свою постель, а сам спал на полу… Я убеждаю Фёдора Сергеевича выписать мальчика на Камчатку.

— Простите, — сказал Борис Павлович, — если вас интересует моё мнение, я выскажу его. Я тоже убеждён, что неисправимых людей нет. Справиться с мальчиком не сложно. Но мне кажется, что заниматься детьми, подобными ему, должны специальные учреждения — интернаты, колонии. Там есть специально подготовленные к такой работе люди, они воспитают его лучше, чем мы с вами.

— Ничего вы оба не понимаете! — с досадой сказала мама.

Она встала и подошла к двери. Дверь была приоткрыта. В коридоре гудели вентиляторы, в каюту вливался тёплый, с лёгким запахом масла и краски воздух.

Мама подставила воздуху разгорячённое лицо, откинула со лба растрёпанную прядь.

Борис Павлович подошёл к Вовке.

— Уснул! — сказал он. — Первый раз на корабле. Утром проснётся, посмотрит в иллюминатор — будто в другой мир попал.

Две постели — две койки — висели в каюте одна над другой. Когда Фёдор и Борис Павлович ушли, мама залезла на верхнюю и выключила свет.

Каюта погрузилась в темноту. Голубая фосфорная точка горела на выключателе. Мерно дрожали в такт пароходному винту стены. Койки слегка покачивались.

Пароход плыл к далёкой Камчатке.

Оранжевый мир

Когда на другой день Вовка проснулся, каюту качало меньше. Вовка слез с постели и подошёл к окну.

За круглым корабельным стеклом расстилался невиданный мир.

По тёмно-оранжевому небу плыли светло-оранжевые облака, оранжевое небо мигало в лучах утреннего солнца, из моря вставал оранжевый берег. Среди оранжевых кустов виднелось несколько домиков, мимо них по дороге, в клубах оранжевой пыли, бежал грузовик.

Это был оранжевый мир.

Не в силах вымолвить ни слова, Вовка перебрался к другому окну.

Волшебный мир исчез. Небо стало голубым, море — синим, берег — зелёным и жёлтым.

Вовка протёр глаза, однако ничего не изменилось. Тогда он вернулся к первому окну — и мир снова стал оранжевым.

Тут Вовка присмотрелся к стеклу и понял: старое толстое стекло было мутно-жёлтым.

Вовка постучал по нему пальцем.

Ужасно опасный камень

После завтрака все вышли на палубу. Ветер утих, море успокоилось.

Пароход, описывая широкую дугу, огибал приземистый зелёный мыс.

— Проходим остров Сахалин! — сказал Борис Павлович.

Полоса жёлтого песка, поросшего зелёным кустарником, надвинулась на «Комсомольск» и вновь отступила.

— А вон там — Япония! — Борис Павлович показал рукой вправо, где в мутном небе медленно двигалось солнце.

Море лежало тихое, такое же мутно-серое, как небо.

Сколько Вовка ни поднимался на цыпочки и как ни вытягивал шею, никакой Японии он не увидел.

Наконец справа показалась чёрная точка — одинокая скала, лежащая посреди пролива.

— Это Япония? — спросил Вовка.

— Нет, — сказал Борис Павлович, — это Камень Опасности. Об этот камень разбилось много кораблей. Он на морских картах прямо так и называется…

— Вы о чём? — вмешалась в разговор мама.

— Видишь камень? — понизив голос, доверительно сообщил ей Вовка. — На него все пароходы наталкиваются. Ужасно опасный камень!

Мама удивлённо подняла брови и смотрела на чёрный камень до тех пор, пока он не скрылся за горизонтом.

Кит

В полдень Фёдор заметил на воде цепочку тёмных колец.

Кольца появлялись одно за другим, будто кто-то пустил по морю плоский прыгучий голыш.

— Вова, Лена, смотрите — сейчас появится кит! — сказал Борис Павлович.

Ребята вытянули шеи.

Кит появился совсем не там, куда смотрели они. Из воды неожиданно вырос чёрный плавник и медленно двинулся навстречу пароходу. Не доходя до «Комсомольска», кит вынырнул: его спина блестела на солнце как полированная.

— Это кашалот! — сказал Борис Павлович. — Видите, какая у него громадная голова — как сундук!

Кашалот лениво перевернулся, показал серое с белыми отметинами брюхо и бок.

— Глаз! — восторженно выдохнул Вовка. — Я видел глаз!

— Страшно, — сказала Лена. — Вдруг он разбежится да как ударит!

Но у кашалота были свои планы. Он шумно вздохнул, сгорбился и, высоко взметнув раздвоенный крылатый хвост, нырнул.

— Ушёл! — сказал, подождав, Вовка. — Какой спокойный!

— Просто умный, — сказал Борис Павлович. — Видит, что пароход пассажирский, китобойной пушки на носу нет, он и не боится.

— Вдруг он нас сбросит в воду? — шепнула Лена. — Вов, ты плавать умеешь?

— Нет.

— И я… Тебе хорошо, — она вздохнула, — ты рыжий, тебя сразу заметят!

— Знаете, почему кит нырнул? — спросила, подходя, мама. — Он испугался ваших широко раскрытых ртов!

Вечером, ложась спать, Вовка спросил:

— Мама, а дядя Фёдор на Камчатке далеко от нас будет жить?

— Зачем это тебе? — Мама подозрительно посмотрела на Вовку. — Он сам по себе, мы — сами. Вообще ты чересчур много проводишь с ним времени. Играй больше с Леной, читай, думай.

Вовка думает

Вовка уснул не скоро.

Он лежал на койке и смотрел широко открытыми глазами в потолок.

Полмесяца в дороге. Города, реки, горы. Над землёй летят самолёты. Автобусы тащат по дорогам