Что ж, случай был более чем особый.

Когда Ира очнется, а она непременно очнется, он отведет ее в самый лучший ресторан. Не захочет в ресторан — устроит романтический ужин здесь, или на крыше новостройки в новом жилом комплексе, который только недавно завершил. Потом привезет к себе и будет целовать так, что она забудет обо всем, и уже больше никогда, никогда от себя не отпустит.

Никаких больше «До свадьбы буду жить у себя».

Только с ним.

— Мих, — Андрей решил сменить тактику. Взъерошил густые темные волосы и продолжил: — Подумай сам, было бы ей приятно, узнай она, что ты заживо себя хоронишь? Что сидишь безвылазно у нее, а жизнь мимо проходит. Ирка тебя любила, это я точно знаю…

— Любит, — резко произнес Михаил.

— Любит, — миролюбиво поправился друг. — Но ты же сам понимаешь, что она бы вряд ли обрадовалась, если бы все это видела. Ты здесь с ума сходишь просто, день за днем. К этой чокнутой Лиле даже поперся… Уж на что красивая девка, но меня от нее воротило, сам понять не могу, почему. Не проще ли расслабиться на недельку, а потом вернуться?

— А если она придет в себя? — Михаил хмыкнул и пристально посмотрел на друга. — Если придет в себя, а меня нет?

Андрей глубоко вздохнул.

Дружили они с детства, с тех пор, как впервые подрались из-за снеговика в детском саду, и другу Михаил доверял как себе, но дела это не меняло.

— Нет, Андрюх, — он решительно покачал головой. — Никуда я не поеду, а ты действительно езжай и развейся. Перед новым рывком…

— Вот именно! Перед новым рывком. Сам знаешь, что у нас начнется после новогодних каникул. И даже представляю себе, как является такая тень отца Гамлета на деловую встречу и говорит: «Здрасьте, уважаемые господа, я тут половину не помню, зачем мы все здесь собрались, но кажется, хотел сделать вам деловое предложение. Сча только папочку откопаю».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Михаил фыркнул.

— Я когда-нибудь тебя подводил?

— Ты себя главное не подведи, — беззлобно огрызнулся Андрей. — Давай так. Не Мексика и не Куба, Дубай. Лететь туда в разы меньше, рейсы регулярные, жары сейчас нет. Ира приходит в себя, тебе звонят, и через пять часов ты на месте. Идет?

Михаил покачал головой.

— Мих, я серьезно. Отдыхать надо, ты реально сам на себя не похож. Думаешь, Боровицкий этого не видит? А Стрельников? Знаешь, какие слухи пошли?

Боровицкий и Стрельников управляли строительными компаниями, не раз и не два пытались выдавить их с рынка.

— Что ты теряешь хватку. Из-за бабы раскис, — Андрей снова вскинул руки. — Не мои слова, но мир такой. Жизнь такая. Слабости в ней нельзя выставлять на всеобщее обозрение, да что я тебя учу. Сам ученый.

Михаил снова потянулся за бокалом и сделал большой глоток. Коньяк снова обжег горло, и он сделал второй. Третий, четвертый, пятый.

По-хорошему, Андрей прав, он это прекрасно понимал. Понимал, что такая фигура как он, без внимания в любом случае не останется, а привлекать внимание к себе — значит, привлекать лишнее внимание к Ире.

Коньяка оставалось на дне, но пить больше не хотелось.

Тем более что решение он уже принял.

— Ладно, — сказал серьезно. — Дубай. На пять дней.

— Свершилось чудо, чудо свершилось, — философски изрек Андрей. — Договорились, завтра Лариса закажет билеты.

Михаил кивнул.

В конце концов, за пять дней ничего не случится, и от того, что он будет в Дубае, ничего не изменится. Если Ира придет в себя и ему позвонят, примчится первым рейсом, а пока…

Андрей прав.

Ему нужна передышка.

Нужно хорошо отдохнуть.

— Еще бидон молока, пожалуйста. И шляпу. Мне нужна свежая шляпа для моего фидруара. Я возьму ее у мируара…

Из сна, в котором добывала своему питомцу новый лоток и еду, я вынырнула внезапно, так и не поняв, что меня разбудило. Кажется, на другом конце коридора слишком громко хлопнули дверью. Или это у меня уже что-то в голове хлопает, как форточка на сквозняке. Судя по всему, сквозило все-таки под черепной коробкой, потому что в коридоре стояла тишина, а в спальне… не стояло никого и ничего. Не сидело и не лежало, впрочем, тоже.

Да это же издевательство форменное!

Я заметалась по комнате. Фидруарчик, миленький, ну куда тебя опять понесло?!

Хорошо помню, как закрыла дверь, сразу после того как избавилась от вещдока — обос… непригодного, в общем, к ношению головного убора.

Реми к тому времени уже дрых без задних лап, перевернувшись на спину и задрав эти самые лапы кверху. И вот он снова исчез. А мне совсем не улыбается возвращаться в спальню к алмазному, а потом вычищать и закапывать в кашпо с фикусом (вернее, с его иномирским собратом) еще одну улику. Пусть во сне я и потащилась к Демаре за новой шляпой, но то был сон, а наяву я к нему больше ни ногой…

Ой!

Дверь медленно приоткрылась. Я бы даже сказала, с характерным зловещим скрипом. Сама собой, потому что я, стоя у кровати, к ней при всем желании не дотянулась бы.

— Мяу, — заявила дверь или пространство возле нее.

И пока я раздумывала над тем, куда лучше отправиться: в психиатрическую клинику или сразу в МОРГ (мало ли, вдруг тело Селани отторгает иномирскую душу и глюки — первый признак этого самого отторжения), в спальню вошли близняшки.

— Мы выгуляли Реми, — отчиталась Кристин, касаясь колечка на указательном пальце.

Прямо у меня на глазах, словно из ниоткуда, появился фидруар. Широко зевнул, обнажая острые клычки, и, урча, как самая настоящая кошка, потерся о мои ноги.

— Вы его забрали? — я строго посмотрела на близняшек.

Девочки кивнули.

— Мы рано проснулись…

— И решили погулять с ним по саду.

— А вы так крепко спали…

— Про шляпу и молоко что-то бормотали…

— Вот мы и взяли Реми на чуть-чуть.

— Сделали его невидимым, чтобы никто ничего не увидел.