У Орегона была либеральная репутация и собственная панк-роковая сцена, но в штате было немало и религиозных консерваторов. Законопроекты – всегда очень нервическая вещь, потому что мобилизованное, страстное меньшинство может одержать верх, если большинство избирателей не проявят инициативы при голосовании и предпочтут оставить пункт пустым.

Скот Накагава, один из директоров кампании «No on 9», объясняет:

– ЛГБТ-сообщество было просто в ужасе. В 1988 году «Гражданский союз Орегона» (Oregon Citizens Alliance, или просто OCA) спонсировал «Законопроект № 8», в котором попытались отменить административный указ губернатора Нила Голдшмидта, запрещающий дискриминацию при приеме на государственную службу по признаку нетрадиционной сексуальной ориентации. «Законопроект № 8» был принят в основном благодаря оплаченной OCA рекламе, в которой продвигалась идея, что мужчины-гомосексуалисты – сексуальные хищники, а гомосексуальная идентичность – это результат растления в детском возрасте. Сообщество, которое оклеветали, застыдили и разгромили всего четыре года назад, снова попало в центр внимания. Кампания «No on 9» стала борьбой за реабилитацию».

Насколько мне известно, у Курта никогда не было отношений с мужчинами. Однако он давно считал гей-сообщество своими союзниками в борьбе против нетолерантности и притеснения, и многие его любимые деятели искусства были геями. Вот как Курт описывал свой родной город Абердин журналистам из фанзина Джиму Кротти и Майклу Лейну: «Очень маленький город с кучей людей, у которых очень ограниченный ум. Проще говоря, если ты не готов работать в лесозаготовительной промышленности, тебя либо изобьют, либо прогонят из города». Курт добавил: «Если бы я не влюбился в Кортни, то стал бы бисексуалом». (Интервью брали у них дома, и Кортни, услышав эту фразу, в шутку крикнула ему: «Педик!»)

Курт рассказал Азерраду, что в старших классах «гордился тем, что почти гей»: «У меня был друг-гей, который попробовал флиртовать со мной. Я спокойно ответил ему, что не гей, но все равно буду с ним дружить. Я практически нашел свою идентичность». Музыкальный критик-феминистка Энн Пауэрс вспоминает, как впечатлилась «тем, что Курт предстает перед миром, проявляя себя квиром, хотя сам предпочитает женщин. В 2018 году у нас есть термин «гендерквир», он означает, что ваше поведение на публике не соответствует вашей сексуальной ориентации. Именно таким Курт был в начале девяностых, когда термина для описания еще не существовало».

Nirvana была хедлайнером благотворительного концерта для кампании «No on 9»; на разогреве у них выступили такие коллективы, как Poison Idea и Helmet. Ведущим вечера был Джелло Биафра, вокалист Dead Kennedys, одной из групп, которые Курт часто называл хорошим примером радикально-политических панковских коллективов. К 1992 году Биафра стал артистом словесного жанра и обрадовался возможности принять участие в концерте. Он вспоминает:

– Это реально была честь для меня, учитывая, какими известными были все эти группы, а я все еще обитал намного ниже стеклянного потолка, занимаясь всякими андеграундными вещами. Меня приятно удивило, насколько откровенными и политически активными оказались многие ключевые гранж-группы. Это было совсем не похоже на членорок семидесятых.

Биафра добавляет: «То, что Nirvana вообще согласилась выступить на концерте, посвященном такой неоднозначной теме, как «No on 9», уже было очень круто». Между выступлениями он ходил среди зрителей и слышал фразы типа «Я-то думал, это просто концерт Nirvana. Даже не знал, что это все ради пид*расов». Биафра считает, что «концерт помог открыть кому-то глаза, перевернуть взгляды некоторых людей».

Nirvana исполнила довольно длинный сет и практически не говорила о политике до самого конца шоу. Сыграв Blew, Курт и Крист рассказали о вчерашней конфронтации с Акслом Роузом.

Курт: Знаете, вчера мы с женой сидели в палатке перед церемонией MTV, мимо прошел Аксл Роуз, и мы крикнули ему: «Аксл, хочешь стать крестным нашего ребенка?», – а он остановился, повернулся и показал на мою жену пальцем.

Крист: Вместе с охранником.

Курт: Ага, с ним было около двадцати охранников.

Крист: А ты держал на руках маленького трехнедельного младенца.

Курт: У меня на руках маленький беспомощный ребенок, а он говорит моей жене: «Заткнись, сучка, не предлагай мне сегодня всякой херни», потому что «сегодня», очевидно, было высшей точкой его карьеры – вот мудак!

Крист: (цитируя печально известную песню Роуза One in a Million) «Ниггеры» и «педики» – он так и сказал.

Курт: А потом он посмотрел на меня и говорит: «Заткни рот своей бабе, или я тебя на улицу вышвырну». Меня трясло, я ответил: «И что ты сделаешь? Побьешь меня?» Он говорит: «Заткни ей рот. Ты позоришь всех, ты позоришь свою жену, ты позоришь своего папашу, ты позоришь меня». Я весь трясся.

Крист: Все так и было. Вы первые, кто об этом слышит. А потом я столкнулся с Даффом Маккаганом, и этот парень полез драться, а с ним было три охранника, которым тоже хотелось со мной потолкаться.

В этот момент какой-то парень-подросток запрыгнул на сцену и попытался привлечь внимание Курта. Курт показал охранникам, чтобы те его не трогали, и даже разрешил явно обдолбанному фанату говорить в микрофон.

Фанат: Эй, чувак, я не хочу заступаться за Аксла, или еще что-то такое, но не хочу заступаться и за Курта.

Крист: Слушай, тут придется выбирать сторону. Ты либо за «номер девять», либо против. Выбирай сторону, чувак.

Фанат: Я против «номера девять», но я говорю про Аксла.

Крист: Ты говоришь про мудака.

Фанат: Чувак, слушай, пусть музыка будет музыкой. Пусть все высказывают всё, что хотят, чувак, будь то хард-рок или Nirvana.

Я видел, как Курт внимательно выслушал парнишку, а потом прошел к микрофону, положил ему руку на плечо и обратился к нему как старший брат.

– Но нельзя любить рок-звезду, которой, очевидно, нравится бить женщин, контролировать женщин и затыкать женщинам рот, которая, очевидно, является расистом и гомофобом. У него есть право высказываться – но и у нас тоже.

Парень робко кивнул и пожал Курту руку, и зрители взревели. Все выглядело так, словно Курту удалось заставить его передумать на глазах у тысяч людей. По-моему, это был один из самых крутых рок-н-ролльных моментов из всех, что я видел лично. Затем группа сыграла Rape Me, песню, которую MTV не разрешил им исполнить вчера, а после нее – All Apologies, тоже на тот момент нигде не выходившую. Я не был в Рединге, так что впервые услышал ее текст, в том числе и строчку «Что я еще могу сказать? Все – геи».

Биафра вспоминает: «Тогда многие считали, что Курт очень хрупкий. Он действительно захочет приехать и сыграть? Но тем вечером казалось, что он искренне наслаждается жизнью, выкладывается и делает те же самые первобытные вещи, что и тогда, когда Nirvana была в своей лучшей форме».

После выступления Nirvana я познакомил его с Куртом. Биафра вспоминает: