– Он прошел через всякую херню в таблоидной прессе, и это было видно по его лицу. Он выглядел измотанным и нервным, словно ожидая, что вот-вот случится что-нибудь еще. Мне было его жалко, но я все равно не смог сдержаться и пошутил, что мне очень обидно, что он не назвал ребенка в мою честь. Он подумал, что я это серьезно, так что я быстро объяснился, и мы еще немного поболтали.

Курт был рад такой позитивной встрече с одним из своих героев, а когда я стал восторгаться их выступлением, довольно улыбнулся мне. В кои-то веки он не критиковал только что отыгранный концерт.

В электронном письме десятилетиями позже Накагава назвал концерт Nirvana главным переломным моментом кампании. «Евангелическая правая группа за рекордное время собрала достаточно подписей, чтобы выставить на голосование вопрос, который для многих звучал, по сути, примерно как «Это вообще полноценные люди?» Спонсировать кампанию против этой инициативы никто не брался. Нужно было изменить положение дел, и этому помог концерт Nirvana. Nirvana сделала кампанию привлекательной. Количество волонтеров резко возросло, равно как и уверенность спонсоров, и многие в сообществе испытали облегчение. Они чувствовали себя не такими одинокими и испуганными. Концерт сделал нас крутыми, а крутость – это не просто пара солнечных очков. Крутость – это современность, культурная важность, влиятельность, включенность». В ноябре «Законопроект Орегона № 9» был баллотирован с преимуществом в тринадцать голосов.

Публичная приверженность Курта делу борьбы за права геев оказала влияние и на многие другие части гей-сообщества. Вскоре после благотворительного концерта группа Pansy Division выпустила песню под названием Smells Like Queer Spirit и на обложке написала о Nirvana следующее: «Ни одна суперзвездная американская группа раньше не решалась так открыто заявить о своей поддержке геев».

Марко Коллинз, программный директор ведущей сиэтлской альтернативной рок-станции KNDD (известной еще как «Конец»), получил эту работу вскоре после выхода Nevermind и к тому времени еще не совершил каминг-аута.

– Я скрывал свою ориентацию. Курт был самой большой рок-звездой в мире. Зная, что он поддерживает геев, я ощущал себя комфортнее.

Через несколько месяцев Курт по-прежнему эксплуатировал историю с Акслом Роузом, рассказав Патрику Чингу из сингапурского журнала Big O: «Не хочу прозвучать претенциозно, но для меня это настоящий крестовый поход. Я думаю, что Guns N’ Roses продвигают неправильные ценности, например, сексизм. Против чего они бунтуют? Бунт – это борьба против людей вроде Guns N’ Roses».

На следующий день после концерта «No on 9» Nirvana выступила еще на одном благотворительном концерте – на этот раз в Сиэтле, в поддержку антицензурной группы Washington State Music Coalition, которую создало местное отделение ACLU, и других групп для борьбы с законопроектом под названием «Закон об эротической музыке». В нем предлагалось запретить детям до восемнадцати лет покупать альбомы или ходить на выступления исполнителей, тексты которых правительство считало неприемлемыми, что, по сути, делало немало концертов – особенно панк-роковых – недоступными для подростков-старшеклассников.

Губернатор штата Вашингтон Бут Гарднер недавно похвастался, что Вашингтон – это «родина Nirvana», так что я позвонил в его приемную, представившись одним из менеджеров группы. Губернатор принял мой звонок, но сказал, что подпишет законопроект (судя по всему, для того, чтобы умаслить культурных консерваторов). Впрочем, потом он добавил, что группе беспокоиться не о чем, потому что суды просто не позволят применить этот закон на практике. Меня огорчило его отсутствие политической смелости, но Гарднер оказался прав: верховный судья штата Вашингтон вскоре объявил закон неконституционным. Насытив СМИ своими интервью, Курт отказывался от большинства предложений, но вот ЛГБТ-журналу The Advocate он сказал «да». Интервьюер Кевин Оллмен позже писал о Курте: «Он был умным, веселым, саркастичным человеком, которого совершенно не впечатлял статус всемирно известной рок-звезды. На самом деле он был в небольшом ужасе – и потому, что превратился в корпоративный товар, и потому, что его обожали тупоголовые фанаты того самого сорта, которых он терпеть не мог. Он отождествлял себя скорее с изгоями и жертвами травли. Курт и Кортни спросили, кого я больше люблю – Beatles или Rolling Stones. Они сами назвали себя поклонниками Beatles».

Курт снова изложил свою теорию о подрыве реакционерской культуры изнутри, сказав, что пусть MTV и является корпоративным людоедом, «он тоже сыграл свою роль в повышении сознательности». И добавил: «Мне кажется, что среди рок-звезд распространяется новая, позитивная сознательность, например, Rock the Vote (кампания по регистрации избирателей, которую проводил MTV)… Если бы Джелло Биафра стал мировой звездой, это было бы очень круто. Но он не сотрудничает с мейджор-лейблом и не пишет достаточно коммерческую музыку, чтобы ее можно было использовать как инструмент».

Курт рассказал Оллмену, что в старших классах его называли «педиком» и что они с Кристом в юности написали краской из баллончика «ГОМОСЕКС – ЭТО КРУТО» на стене банка. «Какое-то время я думал, что я гей, потому что ни одна девушка в старших классах школы не казалась мне привлекательной. У них были просто ужасные прически и идиотские взгляды… но сексуально меня все равно больше привлекают женщины. Я определенно гей по духу, и, возможно, мог бы быть бисексуалом. Но я женат, и я люблю Кортни больше, чем когда-либо любил другого человека».

Когда эта статья готовилась к публикации, один нью-йоркский колумнист опубликовал слух, что Курт и Кортни собираются совершить каминг-аут в интервью, что было неправдой. Оллмен, испугавшись, что они подумают, что это он приписал им эти слова, тут же позвонил, чтобы извиниться; Курт просто засмеялся и ответил: «Не беспокойся, такое постоянно происходит».

Год спустя в письме редактору Курт писал: «Из всех откровений и, э-э-э… нытья, которым я занимался в девяносто третьем, спокойнее всего я себя чувствовал, беседуя с The Advocate. Что я могу сказать? Спасибо редакторам. Я всегда буду на стороне голубых».

Как и в случае со всеми остальными аспектами артистической деятельности, Курт выражал политические ценности через рок-н-ролл по-особенному. Были группы вроде REM или Pearl Jam, которые регулярно выступали на благотворительных концертах, но редко затрагивали политические темы в творчестве. Были коллективы вроде Rage Against the Machine, чей дебютный альбом вышел через год после Nevermind; они включали в свою графику и тексты левацкие, и анархистские образы. Курт сумел пройти по срединному пути: органично вписал свои ценности в музыку Nirvana, при этом не занимаясь явными проповедями. Он не считал подобный активизм приложением к своему искусству, но – неотъемлемой его частью. В одном из дневников он писал: «Есть небольшой процент людей, которые РОЖДЕНЫ со способностью чувствовать несправедливость. У них есть склонность к борьбе с несправедливостью и поиску ответов. Эти ребята – обычно гиперактивные, неуправляемые сорванцы, которых невозможно остановить».

Именно таков был контекст миссии по расширению представлений о рок-н-ролльной маскулинности, которую Курт возложил на себя. The Beatles сделали сексуальными длинные волосы, Дэвид Боуи – андрогинность, а Курт воплощал собой идею, что крутой парень может рычать громким голосом, но при этом быть сострадательным и чувствительным.