разливалась и затапливала поля, принося жирный ил. Местный люд сносил половодье терпеливо, отсиживаясь в своих высоких теремах на холмах да передвигаясь на лодчонках. Но зато когда паводок сходил, поля делались плодородными на диво. А в специально прорытых канавках задерживалась мелкая рыба, вроде карасиков и ершей, которую могли выбирать даже дети без всяких усилий.

Благо, в это время года Быстринка была тихой и не думала выходить из берегов. Но чтобы перебраться на другую сторону, надобно было найти переправу. Ближайший паром с пристанью был в деревне Старый Вымол. Туда и держали путь мы с варгином.

Вдоль широкой дороги кто-то в изобилии посадил калину. Видимо, дабы хоть как-то обозначить тракт на время паводка. Теперь же мы с котом шли меж высоких кустистых зарослей. Резные листья золотились и облетали на ветру. В их кучерявых кружевах алыми огнями горели гроздья ягод. Кое-где калину успели обобрать для заготовок. Но её здесь выросло столь много, что даже и не съесть за целую зиму.

Я набрал пару пригоршней и ел на ходу горьковатые ягоды, пока не надоело. Кот же трусил впереди. Он с нетерпением ждал, когда мы переберёмся на другую сторону Быстринки и найдём себе там какое-нибудь плёвое дельце для быстрого заработка.

Вскоре мы добрались до Старого Вымола на высоком холме над рекою. Деревенька оказалась довольно большой для столь сырых и недружелюбных мест. По разукрашенным ставням и нарядным дворикам становилось ясно, что местные жители свой дом любят. Кроме того, ещё на подходе до нашего слуха донеслись пение и звуки музыки. Кто-то играл на жалейке и гуслях.

— Празднуют что-то? — подумал вслух варгин.

Когда мы миновали распахнутые ворота деревни, сразу поняли, к какому именно празднику готовился народ.

— Проводы Лешего перед первыми холодами, — я невольно закатил глаза. — Опять Леший, будь он неладен.

Завидев незнакомцев, ко мне со своего двора вышел коренастый мужичок в рубахе с закатанными рукавами и топором в руках. На лбу мужичка блестел пот, а чуть в стороне осталась колода и колотые дрова. За его спиной маячили двое девчушек лет семи или около того.

— Доброго дня тебе, путник, — селянин с недоверием глянул на мой меч у пояса. Потом на кота, который потёрся о мои сапоги.

— И вам добра, — я остановился поодаль, дабы отвесить поклон. — Я Ловчий. В ваших краях мимоходом. Мне бы на ту сторону переправиться. Слышал, у вас и паром есть. Я бы заплатил, как полагается.

Мужичок усмехнулся, почесав нос свободной рукой. Он опустил топор и промолвил:

— Есть-то он есть, да только наш удалой паромщик пьян, как заморский обезьян. Уже с утра хмельным плотно накушался. Мол, праздник празднует. С пугалом в огороде подрался, всех курей у ткачихи разогнал, а потом заснул у неё в курятнике, как бревно какое. Вряд ли до завтра очухается.

Страдальческий вздох сам собой сорвался с губ моих.

— И больше некому на пароме путника перевезти? — спросил я со смутной надеждой.

— Больше некому, — покачал головой мужичок, а потом вдруг добавил: — Да чего уж. Оставайся на праздник, а завтра с первыми петухами переправишься.

Иного выбора у меня не оказалось, хоть и торчать средь болот не хотелось ничуть.

— Глядишь, всё к лучшему, раз боги тебя к нам именно сегодня привели, Ловчий, — селянин добродушно улыбнулся, открывая взору желтоватые зубы. — При тебе уж точно никто буянить не станет, даже ежели лишнего выпьет. А уж мелкую нечисть и подавно можно не бояться. А то к нам в праздники частенько из лесу какая-нибудь образина забредает, шумом привлечённая.

Я почесал в затылке. Раз уж выбора иного нет, хотя бы угощусь за даром да переночую в тепле, на сеновал к кому-нибудь попрошусь.

— Добро, — я махнул рукой. — Где тут у вас веселятся?

— Вот это верное решение! — его улыбка сделалась шире, а потом он повернулся к дочуркам и велел: — А ну, сопливки! Хватит прятаться! Проводите гостя на площадь. А я покамест с дровами закончу и тоже приду.

Так две любопытные девчушки отвели меня на площадь, которую я бы и сам без труда нашёл.

В Старом Вымоле заблудиться было попросту нельзя: одна главная улица, да несколько её пересекающих, а в центре — свободное пространство, которое площадью назвать можно было лишь, если других не видал. Колодец с журавлём занимал место в центре, а вокруг него веселились люди. Кто-то поставил лавки. Кто-то вытащил столы и устроил их у дальнего края. Там, как уж заведено, местные хозяюшки щедро демонстрировали своё мастерство, угощая односельчан пирогами с ягодами, медовыми коврижками, печёными корнеплодами, мочёными яблоками и, конечно, соленьями.

На одной из лавок расположились музыканты. На другой расселись девицы, затянувшие весёлую застольную песню. Вокруг собрался народ. Не то, чтобы уж много. Но вполне достаточно для деревенского гуляния.

А чуть в стороне на открытом пятачке мужики готовили главное развлечение для Проводов Лешего: костёр из сухих листьев и веток, собранных на лесной опушке. Этот праздник означал обновление леса, когда Леший обходит свои пустеющие владения и забирает всю жизнь из трав из деревьев с собой, в зимнюю спячку, чтоб по весне вернуть их свежими и отдохнувшими в свою вотчину.

Проводы лесного хозяина отмечали не везде. В основном, в тех краях, где от благосклонности Лешего частенько зависела жизнь людская. Немудрено, что в Старом Вымоле его почитали. Довольный Леший и на дичь щедрый, и на ягоды с грибами не скупится, да ещё из трясины выведет, а в новую не заманит. Но обидь лесного владыку, и жди беды. В чащу можно не соваться вовсе.

Местные жители отнеслись к моему появлению также, как и все прочие селяне повсеместно: с недоверием и едва скрываемым недовольством. Но гнать меня никто не стал, ибо прогонять путника в праздник — это оскорбить не самого путника, но того, в честь кого празднуют.

Я прошёлся по площади. Выдержал на себе несколько колючих взглядов местных старушек на лавочке. А после приблизился к столам с угощениями. Бабы дали отведать мне пирогов с картошкой и пристойной квашенной капусты с клюквой, а потом напоили квасом. Так что я был весьма доволен.

Перепало и Коту. Его угощали охотнее: варёными яйцами и творожником. Девки всё порывались погладить его, но варгин уворачивался, делал вид, что пугается посторонних. Но на деле попросту не хотел, чтобы его тискали после еды. Девки