– Нет, – отказалась я, стараясь, чтобы голос прозвучал спокойно.

– Мария, – присел он на корточки, – тебе что-то нужно?

Решение пришло в один момент.

– Нужно, – кивнула, не поднимая головы. – Свяжись через Лёну с Эйденом и спроси, как можно меня уничтожить, не привлекая Рамона. И от кого должна прийти санкция.

– Ты спятила?!! – Меня схватили за плечи и потрясли, будто детскую погремушку. – С чего такие мысли?

– Мне нужно знать, – упрямо продолжила я, – что я никому не смогу причинить вреда. Для меня это очень важно. Может наступить такой момент…

– Какой момент? – взорвался Диего, не прекращая меня болтать, словно коктейль в блендере. – КАКОЙ момент?!!

– Когда я не смогу себя контролировать, – сжала я покрепче челюсти. – И тогда…

– Не будет «тогда»! – рявкнул испанец, вскакивая и волоча меня за собой. – В твоем и моем лексиконе нет этого слова!

– В лексиконе нет, – покорно согласилась я, поднимая на него измученные глаза. – В жизни – есть. Хочу уйти без проклятий.

– Чего орете? – В дверях нарисовалась недовольная Натка. – Прищемили чего?

– Совесть! – заорал Диего. – Тут кто-то очень умный умирать собрался!

– Ты чего это, девка, удумала? – подняла мне подбородок поварешкой хранительница. – Совсем рехнулась? Сначала грубит, потом блажит?

– Я хочу уйти с чистой душой, – пояснила я, не отводя взгляда от по-матерински проницательных глаз Натки. – Мне это важно.

– Успеется!.. Дурочка! – легонько стукнула меня по затылку хранительница и прижала к пышной груди. – А ты о нас подумала? О тех, кто рядом? Как мы без тебя будем?

– Как раньше, – упрямо сжала я губы. – Будет другой огненный страж. Всего лишь…

– Страж будет, – согласилась женщина, поглаживая меня по волосам. – Тебя не будет.

– Все! – успокоился Диего и перестал бегать по комнате. – Это не обсуждается!

– Тогда поехали на встречу, – скривила я губы в недоброй усмешке, высвобождаясь из уютных домашних объятий Натки. – Хоть злость скину.

– Ты, главное, еще чего не скинь, – хмыкнула хранительница, удаляясь. – А то дело молодое…

– Натка! – сурово сдвинул черные брови Диего. – Мы на работе! – Эти аквамариновые глаза с поволокой, густые, иссиня-черные волосы, мужественное лицо… не мужчина, одна сплошная увертюра к греху!

– И что? – сильно удивилась домовушка. – Кому это когда-то мешало? Сколько лет уже по телевизору крутят «Служебный роман» как пособие к действию?

– То есть мне теперь нужно называть Марию Мымра? – засмеялся испанец, весело подмигивая мне.

Я отвела глаза от самого желанного на свете мужчины, почесала нос и честно заявила:

– Ну… Вообще-то я мымра и есть.

Тут у Натки с Диего приключился приступ каталепсии или кататонии… в общем, они застыли статуями. Только ресницы хлоп-хлоп у обоих.

– Ты ей, часом, вчера ничего в кофе не подсыпала? – минуту спустя обратился мужчина к хранительнице, при этом внимательно изучая подопечную, то бишь меня.

Я одернула белую футболку с надписью из розовых сердечек: «Трогать здесь – руки убирать быстро. У меня нервы слабые!»

– Нет, – растерянно ответила Натка, все еще ошарашенная моим прикидом. – Хотела вчера цианида насыпать для вкуса, да продукт пожалела – все одно не поможет. Даже изжоги не будет. Знаю я этих огненных. Все переварят и добавки попросят. Они такие…

– Мария, – спокойно и размеренно спросил Диего, обращаясь словно к сумасшедшей, – ты в ванне с утреца не перекупалась?

– Не-а, – ухмыльнулась я, подтягивая рваные джинсы повыше. – У меня просто настроение мымристое. Сегодня. С утра. Минуты три…

– А-а-а, – выдохнули они вдвоем. В унисон: – Тогда иди, деточка, переоденься.

– Зачем? – настал мой черед удивляться.

– Ты же на работу едешь? – осторожно поинтересовалась хранительница. – Или нет?

– На работу, – согласилась я, ковыряя ковер носком белого мокасина.

– В таком виде? – еще осторожнее спросила Натка, окидывая меня обеспокоенным взглядом и теребя в руках подол фартука.

– Ну да, – никак не могла я взять в толк их логику.

– А это прилично? – тихо закончила допрос хранительница и зачем-то поискала за поясом свою любимую поварешку. – Ты как бы с человеком встречаешься…

– Это его последняя встреча, – пожала я плечами. – Какая разница, в чем он меня увидит? Все равно Гитлер капут.

– Ты права, – согласилась со мной женщина. – Но все же эстетичней дать ему…

– Мы ему ничего давать не будем! – отрезал сразу помрачневший Диего, обхлопывая под пиджаком кобуры на предмет очевидности их присутствия. – Поехали!

– Поехали, – улыбнулась я помертвевшими губами. – Сделал дело – убери тело!

Сегодня Диего решил уважить Вольдемара, если уж я не захотела расфуфыриваться, и выгнал во двор из гаража черный BMW.

– Маскируемся? – вяло поинтересовалась я, кидая на заднее сиденье рюкзачок и усаживаясь. На носу заняли свое место любимые темные очки.

– А ты хочешь за ним по всей округе гоняться? – полюбопытствовал испанец, садясь за руль. – Он как «мерс» с нашими номерами увидит, сиганет почище зайца без автостопа. Не удивлюсь, если он тобой всех окрестных детей пугает.

– Я просто спросила, – фыркнула я. – Мне все равно, на чем костлявую с косой изображать. Правда, на велосипеде было бы неудобно. Как-никак дресс-код и статус не позволяют.

Машина рванула с места. Диего хватило ровно на три минуты, перед тем как начать меня доставать:

– Мария, мне хотелось бы знать, откуда такой пессимизм?

Тоже мне Дзержинский нашелся! Нет, он был председателем ВЧК. А кто там у нас из следователей знаменитых? О! Сыщик. Шерлок Холмс!

– От верблюда! – кратко проинформировала его я, доставая из рюкзачка бандану с черепами.

– Это теперь стиль такой? – чуть не поперхнулся воздухом испанец.

– Не нравится? – хмыкнула я, залихватски вставляя в ухо пиратскую серьгу. – Привыкай!

– Костюмированный выезд на природу? – попытался догадаться мужчина и попал пальцем в небо.

– Не-а, – запихала я в рот жвачку и выдула большой розовый пузырь. – Возвращаюсь в детство. Маразм.

– Зачем все это? – не отставал бодигард, мучаясь, видимо, от несварения любопытства.

– Всегда хотела попрать устои, – улыбнулась я, чавкая. – Раскрепоститься и совершить анархию. Пусть и на одной отдельно взятой территории – моей.

– Не понял, – оторопел испанец, поворачивая машину на нужную дорогу.

– Я с детства была очень примерной девочкой, – объяснила я. – Белые бантики, гольфики, «пятерки» в школе. Потом университет. Юбки ниже колена. Никакой вульгарщины, никакого бунтарства.