После окончания ее речи Реван покачал головой.

– Это невозможно! Такое никогда не сработает! Я служу дерини всю свою жизнь. Кто поверит этому? Кто поверит мне?

Когда Эвайн обрисовала, дальнейшие детали их плана, Реван покорился.

– Думаю, это может сработать, миледи, – сказал он, через силу выговаривая слова. – И вы действительно считаете, что я смогу это сделать?

– Вот именно.

Реван сглотнул слюну, неловко опустился на колени, взял Руку Эвайн и с благодарностью прижал к губам.

– В таком случае, я, как всегда, в вашей воле, миледи, – прошептал он.

– Спасибо тебе, Реван, – произнесла она, слегка касаясь его головы. – А теперь сядем рядом и продолжим беседу. Нужно хорошенько подготовиться.

Когда он поднялся и сел, не выпуская ее руки, взгляд его блуждал.

– Расслабься, Реван, и позволь мне проникнуть в твой мозг, как мы делали раньше. И для твоей же безопасности не вспоминай ничего из того, о чем узнаешь; кроме тех случаев, когда ты будешь со мной или с Рисом.

* * *

Поздним вечером того же дня Эвайн и Рис вернулись в Валорет, довольные разговором с Реваном – орудием исполнения их плана, хотя сердца щемило от жалости к юноше как к человеку. Они сообщили об этом на Совете Камбера и привели в действие остальные части плана.

А в Шииле Реван внезапно воспылал неодолимой страстью к деревенской девушке Файнелле, которая тут же таинственным образом заболела. Несмотря на все старания Риса, вызванного Реваном, ее состояние ухудшалось.

Рис старательно лечил молодую женщину, Эвайн помогала ему, а Реван, который объявил о своем намерении жениться на Файнелле, не находил себе места. Несмотря ни на что, Рис мало чем мог помочь Файнелле. В тот день, когда гроб Файнеллы опустили в землю – бедная девушка умерла за день до своей помолвки, – Реван переменился.

– Вы могли спасти ее, – кричал он, стоя перед несколькими дюжинами гостей, приглашенных Рисом и Эвайн по случаю Сретения. – Вы позволили ей умереть, вы, дерини, – чудовища! Вы могли спасти ее, но позволили умереть! Вы убили ее!

Сорвав значок слуги Риса Турина, он бросил его к ногам своего хозяина и, плача, выбежал из зала. Эвайн стала сбивчиво объяснять гостям, среди которых были и люди, и дерини, что все было не так, как сказал Реван, что с ухудшением состояния Файнеллы он сам все более был не в себе, но настроение и обед были испорчены. Несостоявшийся праздник закончился очень рано, едва со стола убрали посуду.

В течение следующей недели новость об этом происшествии распространилась при дворе, потому что среди прочих Эвайн были приглашены незнатные и неименитые придворные – наиболее ловкие и энергичные разносчики слухов. К Благовещению история в разных вариантах выглядела так:

Рис намеренно довел суженую Ревана до смерти, возможно, из-за ревности.

Рис не хотел, чтобы Реван оставил службу после женитьбы на Файнелле и завел собственную семью.

Рису точно была нужна сама Файнелла, но девушка предпочла Ревана, вот почему он уморил ее.

В конце концов разве Рис не был дерини? Разве епископ Хуберт не предупреждал на проповеди, что дерини коварны, что даже кажущиеся на первый взгляд достойными доверия оказываются похожими на Имра?

К коронации заговорили о Реване. К середине мая стало известно, что он объявился в общине неовиллимитов в холмах восточное Валорета. По слухам, новые братья принимали его как блаженного. Дни напролет он проводил на вершине горы, беседуя с глыбой медного купороса, в еде был умерен, говорил мало. Никто не сомневался в том, что его действия – это не просто бред больного, доведенного до сумасшествия. В своем новом брате виллимиты видели искру божьего огня, зажженного против дерини.

Епископ Хуберт, услышав новости, произнес в королевской часовне проповедь об обращении язычника Савла на пути в Дамаск в святого Павла. Хуберт недвусмысленно пожелал, чтобы каждый человек, находящийся на службе у дерини, молил Всевышнего даровать ему такое обращение.

Пока Реван находился у виллимитов, готовясь стать гласом благочестия среди диких нравов, его на время забытые союзники готовили к исполнению свою часть плана. Джеффрэй старался получше организовать непростую встречу Риса и Эмриса и Кверона.

Местом для нее он избрал монастырь святого Неота, принадлежавшего Ордену Гавриила, где настоятелем был отец Эмрис. При жизни нескольких поколений этот монастырь пользовался славой центра деринийского обучения и воспитания Целителей. В монастыре был древний церковный Портал, возведенный деринийским духовенством несколько веков назад. Доступ в него был открыт не только Рису и Камберу, которые собирались вернуться из Грекоты, но и Джеффрэю, который до этого должен был провести переговоры с Эмрисом, а через него – и с Квероном. В большинстве соборов и главных культовых строений, так или иначе связанных с дерини, имелся по крайней мере один Портал, хотя нынешние обитатели этих строений могли и не знать о существовании такового.

Воспользовавшись сетью Порталов, доступ к которым был открыт любому священнику-дерини, Джеффрэй в мгновение ока перенесся из своей часовни в Валорете в ризницу церкви аббатства святого Неота, как раз в тот час, когда ожидал застать Эмриса одного. Каждую ночь члены Ордена проводили бдения в своем знаменитом храме святого Гавриила и Богородицы, расположившись в часовне, в которую пускали не только братьев и послушников, но и мирян. Эмрис участвовал в бдениях по ночам с субботы на воскресенье и, как Джеффрэй выяснил впоследствии, не изменил своей многолетней традиции.

Как Джеффрэй и надеялся, он нашел Эмриса перед храмом Богородицы. После приветствия несколько минут прошло в молчании, прежде чем архиепископ изложил цель своего визита, установив контакт, они возобновили былую дружескую связь. Изложение фактов было сжатым, Джеффрэй объяснил, что прибыл сюда по важному делу Совета, которое требует встречи Риса с Квероном и Эмрисом. Из чего отец-настоятель сделал вывод, что встреча может быть посвящена не только делам Совета, но и вопросам исцеления.

Побоявшись нежелательных вопросов, которые могут возникнуть после визита примаса Гвинедда в главный деринийский храм, Джеффрэй постарался скрыть свое прибытие от посторонних. Оставшись единственным дерини в составе Регентского совета, Джеффрэй и так ходил по острию бритвы, а его визит мог дать регентам новый повод для подозрений. Кроме того, ему пока не хотелось открывать Кверону свое, участие в Камберианском Совете, и связаться с ним архиепископ поручил отцу Эмрису.

Из-за того, что в Долбане не было собственного Портала, пришлось посылать гонцов, и на подготовку встречи ушло несколько недель. К тому же поначалу Кверон заупрямился, и, прежде чем Эмрису удалось заставить его приехать, пришлось вносить изменения в первоначальный план. В конце концов Кверон согласился и приехал в назначенный день, но то, что Алистер Каллен, не бывший Целителем, тоже будет присутствовать, вызывало у него подозрения и раздражало. Эмрис не мог разрядить ситуацию, потому что сам не знал, зачем понадобилось Рису приглашать не-Целителя, и не имел права распространяться о Совете Камбера. Эмрис не спрашивал, а Джеффрэй не открывал причину присутствия Алистера.