— Это в ваших же интересах, — кивнул Генрих. — Ведь с третьего курса вы начинаете принимать участие в наших ежегодных играх.

— Что за игры? — Мы с Ленкой переглянулись. Судя по её удивлённому виду, она тоже не знала, о чём идёт речь.

— Конечно, откуда вам знать? — саркастически фыркнул Менски. — Вы же вечно в делах, в поездках. Вам не до учёбы.

— Это те самые игры, которые весной проходят? — спросила Дара. — А можно не участвовать?

— Что я слышу? Вместо того чтобы рваться в бой, мои студенты пытаются дезертировать, — ехидно ухмыльнулся Генрих. — Давайте я сделаю вид, что мне это просто послышалось. Тем более что участие обязательно, и это не обсуждается. Мы на боевом факультете, дети.

— Расскажите подробнее, пожалуйста, — попросил я.

— Правила простые. Студенты формируют команды, в каждой команде может быть от одного до пяти человек. Ну а потом они сражаются. Убивать нельзя, всё остальное можно. Победители получают серьёзный денежный приз, ну и наградной знак. Кстати, этот знак очень ценится у работодателей. И ещё кстати замечу, что именно у Арди есть хорошие шансы победить.

— Почему именно у нас? — задал я естественный вопрос.

— Потому что вы можете взять в свою команду практически любых пятикурсников. У большинства из них контракты с вами, и они будут счастливы сражаться в одной команде со своим будущим господином. Впрочем, Сельковы тоже вполне могут найти пару пятикурсников в свою команду, в первую группу они пойдут даже к третьекурсникам.

— Я что-то не понял, — удивился я. — Мы что, не будем разделяться по курсам? И как мы можем победить старшие курсы?

— Не можете победить — значит, будете страдать, — пожал плечами Генрих. — Им тоже нужны болваны для отработки конструктов. Не хотите страдать — тренируйтесь. Шансы победить есть и у вас, особенно если объединитесь с пятикурсниками. А что это у вас такие нерадостные физиономии? Не хотите сразиться и победить? Ты что — не хочешь победить, Арди?

— Я, между прочим, вообще противник насилия, — ответил я. — Насилие ничего не решает.

— Ну надо же, — поразился Генрих. — Очень, очень возвышенно. А кстати, сколько на тебе уже трупов?

— Это другое, — отверг я обвинение.

— Понимаю, — с ухмылкой покивал Менски. — Все они были сторонниками насилия.

— По сути, да, — неохотно подтвердил я.

— Сторонники насилия, конечно же, заслуживают смерти, — серьёзным видом согласился Генрих. — И желательно убивать их превентивно, пока они ещё не успели совершить никакого насилия.

— Вы меня поняли, наставник, — с кислым видом отозвался я.

— Знаешь, тебе, наверное, понравилась бы последняя затея Приказа духовных дел. Они пытались сократить боевую практику вдвое, но Драгана Ивлич всё-таки сумела эту идею зарубить. Кстати, ты не спрашивал её насчёт реформы?

— Спрашивал, — ответил я. — Она отозвалась о ней практически вашими словами. Но у нас не было возможности обсудить это в деталях. Как-нибудь, когда у нас выдастся случай просто посидеть и поболтать, я попрошу её рассказать об этом подробнее.

— Просто посидеть и поболтать, — хмыкнул Генрих, покрутив головой. — Ну-ну. А к князю ты тоже забегаешь поболтать?

— С князем у меня исключительно формальные отношения, так что нет, — ответил я серьёзно, делая вид, что не уловил сарказм. — Так чем же они хотели заменить боевую практику?

— Какой-то чепухой. Курс гуманизма, очерки истории княжеств, что-то ещё.

— Курс гуманизма на боевом факультете? — удивился я. — У них там, похоже, сидят люди с воображением. Что-то эта тема становится всё любопытней. Я, пожалуй, всё-таки загляну на днях к сиятельной Драгане, да порасспрашиваю её.

* * *

У нас уже давно вошло в обычай обсуждать наши учебные дела в «Цыплёнке», вот и в этот раз мы собрались там же.

— Я так и не понял, что это за ежегодные игры, — заговорил я, когда мы, наконец, закончили с обедом. — Прошлые мы, похоже, пропустили из-за поездки в Рим, а на первом курсе я никаких игр не помню.

— Первокурсников туда не допускают, — ответила мне Дара. — Наверное, чтобы не пугать их раньше времени.

— Так что там за игры?

— Да месилово, — с раздражением отозвалась она. — Бой, приближённый к реальному, только что убивать запрещено. А раз по курсам деления нет, значит, это будет просто избиение.

— Я не так уж уверен насчёт избиения, — заметил я, припомнив слова Менски. — Во-первых, Генрих сказал, что у нас есть шансы победить, и я ему верю. А во-вторых, я не думаю, чтобы они устраивали просто избиение третьекурсников, всё-таки бессмысленной жестокости я в Академиуме ни разу не замечал. Раз серьёзные боевые конструкты запрещены, стало быть, силы немного выравниваются. Разве что у старших курсов опыта побольше, но Генрих не зря нам говорит, что надо больше тренироваться.

Здесь в разговор вмешался Иван, который весь вечер молчал и хмуро на меня посматривал.

— А скажи, Кеннер — с кем вы будете участвовать? С пятикурсниками?

Вся группа дружно уставилась на меня. Правда, Ленка слегка при этом улыбнулась — в отличие от наших одногруппников, она прекрасно знала, что я отвечу.

— А вы? — поинтересовался я в ответ. — Сами-то как предпочитаете?

Сельковы переглянулись, а потом Дара выразила общее мнение:

— Нас смущает, что Генрих очень настойчиво говорил о пятикурсниках. Но мы хотели бы остаться вместе с вами. Разбегаться — это выглядит как-то неправильно.

— Мудрое решение, — кивнул я. — Мы тоже считаем, что нам лучше участвовать своей группой. А звать в свою команду пятикурсников для нас вообще неприемлемо.

— Почему? — не понял Ваня.

— Это было бы уроном чести, — ответил я. — Недостойным поступком по отношению к нашим товарищам. То есть к вам.

Иван, забывшись, совсем по-крестьянски почесал затылок.

— Я так и не могу понять все эти заморочки с дворянской честью, — пожаловался он.

— А вот жёны твои, по-моему, поняли, — я посмотрел на девчонок, и они дружно кивнули. — Они тебе потом объяснят. Но мы бы не стали звать в свою команду пятикурсников, даже если бы вы не захотели остаться с нами. Мы бы с Леной тогда участвовали только вдвоём.

Здесь на меня с удивлением посмотрели уже все, включая Ленку.

— Чтобы было ясно, что раскол группы произошёл не по нашей инициативе. Вы что, так и не поняли, что это была провокация? — в свою очередь удивился я. — От нас никто не ждёт побед, а вот за составом групп будут очень внимательно наблюдать. Я даже не удивлюсь, если все без исключения пятикурсники окажутся свободными — чтобы спровоцировать раскол младших групп. Я думаю, к нам уже начали внимательно присматриваться, особенно к мещанам. Вы же знаете, что многие после окончания Академиума отказываются от дворянства? Так вот, я недавно совершенно случайно узнал, что большинство это делает не так уж добровольно. Им просто выставляют такие условия, что им приходится отказываться. Так что имейте в виду — каждый ваш поступок тщательно анализируется. И кстати, ваш будущий командир получит ваше личное дело, так что основы своей будущей карьеры вы закладываете уже сейчас. Отношение к своим боевым товарищам в вашем личном деле будет занимать не последнее место.