Это произвело впечатление на мусульманских историков. Один из них, Ибн ал-Фурат, даже утверждал, что «император отринул христианство и благоволил мусульманам».

Кстати сказать, это произвело впечатление и на Папу Римского, заявившего, что Фридрих «предпочитает закон магометанский нашей вере, во многих случаях он даже следует обрядам того служения».

Однако далеко не все мусульмане одобряли действия императора и его самого. «Этот рыжий безбородый и слабый на вид человек, за которого, будь он рабом, никто не дал бы и двух сотен дирхемов», — говорит мусульманский летописец. «Судя по его речам, он был безбожником и лишь разыгрывал из себя христианина», — вторил другой. И это невзирая на то, что к гневу всех христиан Фридрих дозволял муэдзинам призывать правоверных к молитве в Иерусалиме и даже (если это не клевета) дал пощечину священнику, собиравшему милостыню у мусульманских святынь.

Иерусалим освобожден. Отлучение, как говорилось, не снято. Папа обвиняет императора в том, что его коронация иерусалимским королем незаконна, и не забывает обрушиться не только на договор с египетским султаном, но и на нравы Фридриха: «Император дал в своем дворце в Акре пир сарацинам и заставил христианских женщин танцевать и играть перед ними. Утверждают даже, что все это сопровождалось постыдным развратом».

А патриарх Герольд пишет папе письмо от 26 марта 1229 г., полное ревности и злобы: «Далее мы со всей правдивостью и со жгучим стыдом сообщаем: султан, услышав, что император живет по сарацинским обычаям, послал ему певиц, называемых еще танцовщицами, а также фокусников, то есть людей, не только пользующихся дурной репутацией, но о которых вообще не принято говорить среди христиан; с ними князь мира сего развлекается во время вечерних попоек, с сарацинскими напитками, в сарацинском одеянии и вообще всяческим образом по-сарацински». Почтенный прелат, похоже, несколько преувеличивает, говоря о попойках с мусульманами (или, может быть, они были плохими мусульманами?). И что такое «сарацинские напитки»? Может быть, продукты перегонки? Ведь именно арабские алхимики, по мнению ряда историков науки, открыли спирт (другие приписывают это византийцам).

Но дело не в этом. То, что нам кажется проявлениями терпимости, уважения к культуре других, пусть и в сфере развлечений (хотя известно и об интересе Фридриха к арабской науке), в глазах пламенного священнослужителя выглядело как дьявольщина. Можно ли представить себе более разительное отличие Средневековья от нашего времени?

Или все не столь однозначно? Современный немецкий историк Эрнст Вильгельм Вис пишет в книге «Фридрих II Гогенштауфен»: «Прежде чем насмехаться над узостью мышления прошедших времен, попробуем представить себе на минуту, как на пике „холодной войны“ американский президент держит личную охрану из сотрудников ГПУ, появляется в боярской шубе, разместив вблизи Вашингтона казачий полк, и, окруженный русскими женщинами, учеными, советниками и художниками, объясняет все происходящее тем, что Карл Маркс и Ленин были все-таки „good old fellows“ (хорошими парнями)… Представив себе подобную картину, мы сможем лучше понять ревностного иерусалимского патриарха».

Я все же полагаю, что почтенный исследователь шутит. Даже не будучи специалистом по истории ХХ века и по Советскому Союзу, он не мог не знать, что во времена «холодной войны» (1946–1953 гг.) Государственного политического управления (ГПУ) давным-давно уже не было, а было Министерство государственной безопасности (МГБ) [48], что казачьи части, восстановленные Сталиным в 1936 г. [49], после Второй мировой войны были упразднены, что, наконец, никто ни в СССР, ни в США в середине ХХ в. не ходил в боярских шубах. Все это «страшилки» об ужасных русских, которыми почтенную немецкую публику пугала пресса в XIX в., рассказывая о свирепых die Kosaken и роскошествующих die Bojaren (бояр и тогда давно уже не было, но на Западе так нередко именовали русских аристократов).

Пока император венчался в Иерусалиме, Папа Григорий IX пытался поднять против него Германию и Сицилию. В Германии особых успехов добиться ему не удалось. Но в Королевстве обеих Сицилий, в материковой его части, войско под командованием Иоанна Бриеннского, не простившего императору отнятие у него иерусалимской короны, с благословения Папы заняло ряд городов и земель. Мэтью Пэрис приводит в своей «Истории» письмо, адресованное Фридриху II одним из его южноиталийских вассалов. Там, среди прочего, сказано: «После Вашего отплытия, пресветлейший государь, римский первосвятитель Григорий, открытый враг Вашего Величества, собрал многочисленную армию, во главе которой поставил Иоанна Бриеннского, бывшего короля в Иерусалиме, и других именитых воителей. Он ступил с оружием в руках на Вашу землю и земли Ваших вассалов и, в противовес закону христианскому, решил победить Вас вещественным мечом, не имея возможности, как того желал, поразить Вас мечом духовным. Поименованный Иоанн, собрав многочисленное рыцарство из Франции и соседних земель, домогается быть императором, если только удастся ему Вас свергнуть и платить жалованье своим войскам из апостолической [50] казны. Иоанн и другие вожди римских войск вошли таким образом с вооруженной силой на Вашу землю и во владения Ваших вассалов. Они предают огню дома и деревни, обращают все в добычу, уводят стада, всячески мучат своих пленных и вынуждают их внести за себя выкуп. Они не отличают мужского пола от женского; кто находится вне церкви или кладбища, делается их жертвой; они овладевают городами и замками, не обращая внимания на то, что Вы служите Христу [51]. Если кто-нибудь заговорит об императоре, то Иоанн Бриеннский замечает, что кроме него нет другого императора».

Папа даже распустил слух, что Фридрих умер на Востоке. Одновременно Григорий IX приказал своим воинам охранять порты, дабы схватить «мертвого» императора. Когда вести о случившемся достигли Палестины, Фридрих засобирался на родину. 1 мая 1229 г. император отбыл на Сицилию, чтобы более никогда не являться в Святую Землю. Хронист Филипп Новарский, впрочем, не слишком расположенный к Фридриху, так описывает его отъезд: «Он уехал позорно. Тайно подготовив свой отъезд, он первого мая, еще до рассвета, никого не извещая, направился к своей галере, стоявшей напротив скотобойни. Но случилось так, что мясники с ближайших улиц стали его преследовать и непристойно забрасывать теплыми еще потрохами». Приближенные императора «услышали шум, прибежали на место и разогнали или арестовали тех мужчин и женщин, которые набросились на императора, а ему, взошедшему уже на галеру, крикнули, что препоручают его Господу Богу. Император им в ответ что-то тихо сказал, но не знаю, хорошее или дурное. Так император и уехал из Акры, поносимый, проклинаемый и ненавидимый».