— А ваши охранники не снесут мне башку? Как понимаю, они не будут предупреждены о нашем эксперименте?

— Ради чистоты оного, конечно, нет. Служба безопасности должна постоянно быть готова к проникновению. Но насчет башки… В любой момент ты можешь остановиться. И заявить, что действуешь по моей или нашего шефа указке — это если возникнет такая необходимость.

— Ну, а если я доберусь до кабинета управляющего с этим умником, что дальше?

— Я не знаю, в какое время Альберт собирается проникнуть в головной офис… Большую часть дня шеф на месте. Но… А что он, кстати, хочет взять в кабинете?

— Он хочет очистить сейф и оставить твоему хозяину подарочек, сделанный собственными руками.

— Что за подарочек? — насторожилась Алина.

— О!!! Одну статуэтку. Произведение искусства.

— Ну? — не поверила она. — Впрочем, без разницы. Если вы доберетесь до кабинета — на этом и все. Позвони оттуда мне или управляющему. Я тебе оставлю координаты.

— Как скажешь, — я не стал вносить коррективы. — Но я ничего не обещаю. В том смысле, что будет результат. Сама понимаешь, тут не только от меня зависит. Со мной будет человек, которого… Которого, скажем так, я мало знаю. Вернее, совсем не знаю.

— Если все пройдет как надо, шеф обещал тебя щедро отблагодарить.

— Щедро — это приятно… Думаю, это не займет много времени, — уверенно сказал я и добавил: — Так что я продолжу заниматься и делом твоего брата.

Мне показалось, она почувствовала неловкость. От того, что ей приходится меня о многом просить. Наверное, поэтому и последовали слова:

— Чем же мне тебя отблагодарить?

В иной ситуации я, само собой, выдал бы даме вполне традиционный ответ — чем может отблагодарить красивая женщина? Знамо чем… Но то было бы в иной ситуации. Сейчас сказать такое женщине, сидевшей напротив меня, язык не повернулся бы.

— Приходи иногда. Мне очень понравилось, как ты готовишь. И какую оставляешь за собой чистоту. И еще…

Она вскинула глаза, как бы не веря, что я сейчас могу все испортить. Но я уж постарался этого не сделать:

— Надевай всегда передник и косынку.

Она отвела взгляд, а затем поднялась.

— Ты уходишь?

— У меня завтра будет трудный день. Мне нужно похоронить брата. Так что… Отвези меня, пожалуйста, домой, — это была веская причина. — И вот, — она сняла с себя передник, косынку и протянула мне, — сделай для них отдельный крючок.

Пожалуй, это было самое приятное, что я услышал от нее. И, пожалуй, эта просьба на некоторое время вытеснила из моей головы мрачные мысли.

Правда, ненадолго.

5

Алину я отвез на дачу. Там оставалась ее машина, а транспортное средство ей было необходимо. Наказав ей на прощание быть поосторожней, пообещав звонить и услышав, что она сама будет мне звонить, когда возникнут на то мало-мальские причины, я отбыл.

Двигаясь по трассе, я набрал домашний номер телефона Довлатова.

— Я только что пришел, — уточнил майор, недовольно сопя в трубку.

— Нужно увидеться, — сказал я.

— А по телефону нельзя?

— На этот раз никак. Так что… Я буду дома через час. Подходи.

Сопение прекратилось, а потом трубка дала отбой, что должно было означать — майор принял мое приглашение.

6

Я загнал машину на стоянку, зашел по дороге домой в магазин и купил две бутылки коньяку.

На кухне я поставил одну бутылку на середину стола, вторую сунул в холодильник, убедился, что еды, приготовленной Алиной, еще осталось достаточно, чтобы накормить майора, и двинулся в комнату. Я успел лишь сменить рубашку на спортивную майку, как раздался звонок в прихожей.

Когда я открыл дверь и Довлатов увидел меня, то он довольно хмыкнул:

— Уже лучше.

— Что лучше? — не понял я, пропуская Довлатова в квартиру и закрывая за ним дверь.

— Выглядишь уже лучше. Нет мешков под глазами. И в последний раз, когда я тебя видел, ты был с обнаженным торсом. Теперь на тебе есть майка — прогресс.

Он зашел в комнату и еще больше удивился.

— Что-то не так? — осторожно осведомился я.

— Ну, — Довлатов собрался с мыслями. — Тех твоих подружек нет. Здесь царит чистота, которой я у тебя никогда не видел. В квартире произошли явные перемены. Не находишь?..

— Нахожу.

Довлатов с опаской посмотрел на меня, словно я собирался сморозить глупость, и поинтересовался:

— Ты, случаем, жениться не собрался?

— Это говорит лишь о том, что я полюбил аккуратность, — соврал я, спрятав глаза.

— Ну да? — не поверил он мне ни на йоту. — Впрочем, мне по барабану. Только о своей любви к аккуратности заливай кому-нибудь другому.

Довлатов был в костюме и при галстуке. И это, по всей видимости, его несколько сковывало. Он сначала расслабил узел галстука, а затем и вовсе сорвал его.

— Целый день так хожу. Ненавижу.

— Ко мне мог и не при параде прийти.

— Я жене сказал, что срочный вызов.

— Она поверила? — прищурился я.

— Не твое дело, — огрызнулся майор. — Ты лучше выкладывай, что хотел сказать.

— Может, для начала чего-нибудь пропустим? — осторожно предложил я. — Есть коньяк.

— О, — воодушевился Довлатов и сбросил пиджак.

— Я понял. Тогда на кухню.

Войдя на кухню и увидев, что там тоже произошли некоторые перемены, Довлатов уже уверенней проговорил:

— Ты точно собрался жениться. И питаешься не всухомятку… Что за искусная рука тут поработала?

— Могу сказать одно, — я поставил на стол тарелки и рюмки. — Здесь поработали женские руки.

— Да уж! Видно, что не твои.

Я разлил коньяк по рюмкам, мы выпили, затем закусили, а затем еще выпили. Лишь после второй рюмки Довлатов расслабился и благодушно произнес:

— Давай, что там у тебя.

В его голосе не чувствовалось больше неудовольствия от того, что я вытянул его из дому. И по тому, как он неторопливо стал работать вилкой, я понял: он уже не спешит уходить.

— У меня все то же. Дело касается Алины. Ты меня просил помочь ей.

— Я ничего не забыл, — кивнул он.

— И о том, что сам готов прийти на помощь?

— И о том тоже.

— Ну вот. Теперь от тебя эта помощь требуется.

— А я разве от чего-то отказывался? — удивился он.

— Нет. Но теперь нужно кое-что другое.

Довлатов сам подлил себе коньяку и осторожно спросил: