Когда Фому привезли в больницу, на его теле обнаружили семнадцать ножевых ран. К счастью, они были не смертельными. Видно, у старушки не хватило сил. Вскоре ее поймали. Это была сумасшедшая нищенка Пелагея Денисова, а кладбище, на которое она завела Федорова, — кладбищем Алексеевского монастыря. Он находился на Красносельской улице. Кладбище сюда переехало вместе с монастырем в 1837 году с того места, на котором теперь стоит храм Христа Спасителя.

Жутким историям в Москве не было конца. В 1923 году, в период нэпа, в городе существовали черная биржа, игорные заведения, казино и, естественно, было немало дельцов и биржевых маклеров. Они наживались на биржевых спекуляциях. Таким дельцом черной биржи был Сергей Сергеевич Зернов, веселый, жизнерадостный молодой человек, сын профессора. Занятия на бирже не мешали его службе в качестве юрисконсульта в тресте «Северолес». Сергей был азартен и являлся душой игорных заведений и, в частности, казино «Прага» на Арбатской площади. Здесь, в казино, он познакомился с тридцатитрехлетним инженером-механиком М. А. Иоселевичем, папаша которого держал лавку в Петровском пассаже, человеком семейным и положительным, носившим английский костюм, бородку и усики. В Дармштадте, что в немецком княжестве Гессен, он закончил Политехнический институт, знал несколько европейских языков и работал управделами в Киевском исполкоме Москвы. Жил Иоселевич-младший в доме 4 по Мамоновскому переулку. Дом этот и теперь стоит на том же самом месте, немножко ниже Театра юного зрителя. В нем разместились представительства иностранных фирм. В этот дом, в квартиру, расположенную в бельэтаже, 21 июля 1923 года Иоселевич пригласил Зернова, встретив его на черной бирже у Ильинских Ворот Дело в том, что Зернов продал Иоселевичу иностранную валюту на крупную сумму, и последний предложил ему завершить расчет у себя дома. К тому же на бирже, как это заметил не только Иоселевич, у Зернова имелась крупная сумма денег, кажется, 400 миллиардов. Когда в пять часов дня Зернов приехал к Иоселевичу, который был дома один, так как семья его уехала на дачу, тот проводил его в гостиную. Здесь он выстрелил в затылок ничего не подозревавшему гостю из пистолета, а затем для верности, наверное, три раза ударил молотком по голове. Приехал, как и договорились, Лурье, приятель Иоселевича, тоже игрок. Они положили труп Зернова в большую корзину, связав ему ноги и руки, замыли кровь на полу, наняли подводу и, погрузив на нее корзину с трупом, отвезли ее на Ярославский вокзал. Когда Иоселевич сдавал корзину в камеру хранения, приемщик обратил внимание на то, что из нее сочится кровь. Бдительный служащий решил заглянуть в корзину. Какой же ужас охватил его, когда он увидел связанный труп. Иоселевича, естественно, задержали. Он назвался электромонтером Вишневским, сказал, что едет в Ярославль, а корзину в камеру хранения его попросил сдать неизвестный. Объяснения монтера выглядели сомнительно: с какой это стати он взялся за такую тяжелую работу, да еще по поручению неизвестно кого? Его задержали. В корзине нашли бумажку. Она напоминала квитанции игорного клуба или казино, которые выдают там при выигрыше большой суммы вместо золота. Тогда агенты уголовного розыска с фотографиями трупа стали обходить игорные заведения. Один из служащих казино «Прага» узнал убитого, как посетителя, но не мог назвать его фамилию. На одном из найденных в той же корзине листочков, очевидно вырванных из записной книжки, удалось прочесть: «Погодилов 5 червонцев». В книге посетителей «Праги» значился некий Погодилов. Его нашли, допросили и узнали, что 5 червонцев ему остался должен Зернов. Нашлись свидетели, знавшие и о том, что Зернова пригласил к себе Иоселевич. «Монтеру» предъявили доказательства, и он признался в убийстве. Был шумный судебный процесс. Убийца на нем не раскаивался и вообще чувствовал себя героем. Получил он за совершенное преступление десять лет со строгой изоляцией. О преступлении Иоселевича писали не только московские газеты, но и парижские «Последние новости». добавившие к происшествию еще одну жуткую деталь, а именно то, что Иоселевич разрубил труп Зернова на куски, а уже потом погрузил в корзину. Что ж, людям всегда всего мало, даже зверств.

Корыстный мотив совершения убийства безусловно один из подлейших и, к сожалению, один из самых распространенных. Корысть — настолько широкое понятие, что охватывает вещи совершенно несопоставимые. На моей памяти были серии дел об убийствах, целью которых являлись джинсы, иностранные безделушки, видеомагнитофоны, автомашины. Одним словом, вещи, совершенно различные по цене, но имеющие притягательную силу за счет моды, иностранного происхождения или внешне броского вида. Дикарь ведь реагирует на все яркое.

Теперь вошло в моду слово «киллер». Звучит оно красиво, а означает: убийца. Англичане, так те прямо так и называют подонков, убивающих по найму, убийцами, а наши газеты, журналы, телевидение называть их убийцами, мерзавцами, выродками не решаются. Почему? Неужели так уважают силу, что и подлость ей не помеха, или настолько любят иностранные слова? Развелись в стране «авторитеты». Раньше слово «авторитет» звучало уважительно, а теперь, оказывается, авторитет — это тот же подонок, и авторитет у него существует среди таких же подонков, как и он сам. И держится этот авторитет на подлости и оружии. Суть его проста и отвратительна — личный корыстный интерес, цена — человеческая жизнь. Блатная романтика, которой окружают себя подонки, тот же плевок на асфальте. Его можно принять за монету, но ценности ему это не прибавляет. Впрочем, хватит о современности.

Вернемся в тридцатые годы, к уголовным делам тех лет. Здесь тоже холодно и страшно, как в морге.

3 марта 1929 года некто Баратов развелся с женой и зарегистрировал брак с Зайцевой. Он подделал при этом документы, и жене о своей новой женитьбе ничего не сообщил. Тут получил он назначение на работу в Семипалатинск, выхлопотал для перевозки вещей товарный вагон и предложил своей первой жене тоже упаковать вещи и вместе с матерью переехать с ним в Семипалатинск «для новой жизни». Ничего не подозревавшая жена согласилась, хотя мать, чуя недоброе, ее отговаривала, да не отговорила, — видно, дочь любила своего мужа. Так и поехали мать и дочь со всем своим добром, бросив Москву, искать новую счастливую жизнь. А в дороге, когда поезд миновал российские города и потащился по бескрайним степям Казахской автономной республики, Баратов убил поленом жену и тещу, разрезал их трупы на семнадцать кусков и, уложив куски в корзины, намеревался выбросить по дороге. Бдительные железнодорожники не дали ему этого сделать. Баратов, а потом и Зайцева были арестованы. Краснопресненский нарсуд дал Баратову семь лет, а Зайцевой, как сообщнице, которая знала о его планах, полтора года.

Широкую известность в Москве приобрело дело Афанасьева-Дунаева, обвинявшегося в убийстве своей жены, Нины Амираговой, в июле 1936 года. Владимир Афанасьевич Афанасьев-Дунаев 1899 года рождения, имеющий высшее медицинское образование, врач и бывший судебно-медицинский эксперт, весной 1931 года познакомился с Ниной Амираговой, на которой вскоре женился. Сам он был рязанский и хорошей жилплощади в Москве не имел, поэтому и поселился у Нины, в коммунальной квартире 26 дома 5 по Метростроевской улице. Дом этот и теперь стоит между Обыденскими переулками, большой и красивый.

Первое время новобрачные жили хорошо, но спустя два-три месяца соседи стали замечать, что Афанасьев изменился. Он стал груб с женой, оскорблял ее, бил, угрожал ей. Он упрекал ее в измене, хотя сам не очень-то был ей верен: его не раз видели с другой женщиной. Летом 1935 года Афанасьев приревновал Нину к какому-то шоферу и устроил ей скандал, даже душил ее, потом взял нож и приказал ей молиться, сказал, что сейчас зарежет, и еще добавил: «Не кричи, не успеешь, все равно зарежу и сделаю с тобой то, от чего перевернется в гробу твой Иван Иванович». Иваном Ивановичем звали первого мужа Амираговой, который умер еще до знакомства Нины с Афанасьевым. Знакомые уговаривали Нину развестись с Афанасьевым, но Нина боялась — Афанасьев был против развода. К тому же Нина не имела никакой специальности и в материальном отношении зависела от мужа. Когда же она стала учиться машинописи, Афанасьев устроил ей скандал и запретил учиться. В общем, между супругами сложились довольно сложные отношения. В конце концов 6 февраля 1936 года они развелись. Однако Афанасьев с квартиры не съехал, а продолжал приходить ночевать и устраивать скандалы. В том же 1936 году он познакомился с женщиной по фамилии Лосс и стал с ней снимать дачу на станции Лось. Продолжал он поддерживать отношения и с Ниной и даже стал с ней ласковым и добрым.