Чего еще ей оставалось желать, даже учитывая, что он так ничего и не понял? Картина, которая таилась в каком-то далеком уголке сознания, внезапно оказалась прямо перед мысленным взором Линды: завихрения воды в джакузи, пузырьки, скользящие у нее между ног, пена, которая потом стала лейкемией. Усилием воли она отогнала воспоминание, скользнула к Скотту, заставила его лечь сверху и обхватила его спину своими ногами, которые в этот вечер не хотели быть крепко сжатыми.

— Я люблю тебя, Скотт.

— Да?

И даже если — как в последний раз, как много раз за эти годы — все закончится притворством, Линда все равно сделает это идеально. Скотт не забудет эту ночь. Она разожжет жар своим притворством, и ни Скотт, ни кто-либо еще никогда не сможет докопаться до правды.

— Делай со мной все, что захочешь, — прошептала она.

— Ты серьезно?

Зазвонил телефон. Его звук заставил их обоих дернуться, и Скотт немедленно стал мягким, как раз перед тем, как войти в нее. Он поднял трубку:

— Алло?

Линда взглянула на часы. Десять минут второго. Господи, опять! Я этого больше не вынесу.

— Хорошо. — Скотт положил трубку.

— Что? Что на этот раз?

— Брэндона арестовали за употребление спиртных напитков. У них была какая-то вечеринка в лесу. Он в полицейском участке.

Линда заплакала. Скотт начал одеваться.

— Меня зовут Скотт Гарднер. Насколько я понял, у вас находится мой сын.

— Абсолютно верно, Скотт, — сказал сержант за стойкой.

Скотт, который вообще-то ожидал обращения мистер Гарднер, повнимательнее посмотрел на сержанта. Это был парень, который в школе учился на класс или два младше самого Скотта. Одно время они вместе играли в футбол в школьной команде. Вроде бы его звали Д'Амарио, и Скотту он никогда особо не нравился.

— О, привет! Как жизнь?

— Не жалуюсь. — Сержант улыбнулся. — А у тебя, я слышал, страховое агентство?

— Ага. Так в чем тут дело?

— Подростки напились в лесу. Естественно, начали шуметь. Мы получили звонок от обеспокоенного гражданина.

— Этого гражданина, случайно, зовут не Стромболи?

— Мы не даем такую информацию. В общем, мы послали несколько машин к старой каретной дороге, окружили их — они были слишком пьяными, чтобы сбежать. Они просто задержаны. Мы не арестовываем подростков младше восемнадцати лет, если, конечно, они не замешаны в чем-то действительно плохом.

— Значит, он не в камере?

Сержант на секунду замялся, и Скотт понял, что от него самого пахнуло алкоголем.

— Они в нашей столовой. Я скажу, чтобы твоего сына привели.

Д'Амарио поднес к уху телефонную трубку, но тут в участок ворвался разъяренный мужчина в длинном кожаном пальто. Он сразу бросился к стойке:

— Вам придется иметь дело с моим адвокатом! Рано утром в понедельник он будет здесь! Мой сын вообще не пьет спиртное!

Сержант промолчал, что еще больше вывело мужчину из себя:

— Кто вообще все это устроил?!

— Думаю, вам стоит увидеть все самому. Скотт, пойдем с нами.

Скотт и раздраженный мужчина прошли за сержантом по пустым коридорам участка и вышли в столовую. В комнате у одной из стен стояли в ряд автоматы, продающие сандвичи, конфеты, шоколад и напитки. Остальное пространство занимали столы и скамейки. За одним столом сидела женщина-полицейский, она подпиливала ногти. В дальнем конце комнаты сидел Брэндон. Выглядел он нормально. Третьим человеком в этой компании был подросток, который сидел за столом в самом центре столовой. Перед ним стоял большой таз. Внезапно мальчик издал глухой звук, и его стошнило желтой жидкостью, в которой виднелись оранжево-красные частицы чего-то твердого. «Видимо, на обед у него была пицца», — подумал Скотт.

Сержант посмотрел на сердитого мужчину:

— Который из них ваш?

Д'Амарио произнес перед мальчишками небольшую речь. Родители при этом тоже присутствовали. К парнишке с тазом никто старался не подходить. Полиция города очень сурово относилась к пьянству подростков, но так как ни один из них еще ни разу не попадал в полицию, то сержант просто вынес им строгое предупреждение.

— Учтите, что в следующий раз — если вы окажетесь настолько глупы, что следующий раз будет, — вас ждут настоящий арест и полицейское расследование. — Сержант посмотрел на отца мальчика, склонившегося над тазом. — Вот такая вот пицца, ребята.

Скотту казалось, что раньше Д'Амарио не был таким шутником. Один из них определенно за эти годы изменился.

— Не знаю, насколько вы оба серьезно занимаетесь спортом, — продолжил сержант, опять повернувшись к мальчикам: на сыне раздраженного мужчины был испачканный свитер, а Брэндон был одет в свою спортивную куртку, — но учтите, что спортивный совет относится к употреблению спиртного в подростковом возрасте еще строже, чем мы. Один раз поймают — вылетаешь из команды на сезон. Если заметят во второй — исключают из команды насовсем.

Черт побери, теннис — это ниточка, которая связывает Брэндона с колледжем третьего дивизиона. Если не Амхерст, то всегда можно послать документы в Юнион или Гамильтон. Неужели и она порвется?

— Он узнает о сегодняшних событиях? — спросил Скотт.

— Спортивный совет — это она, Скотт. Времена меняются. Но мы не обмениваемся сведениями на этом уровне. — Сержант посмотрел на Брэндона. — По крайней мере пока…

— Спасибо, сержант, — сказал Скотт.

Сердитый мужчина продолжал в полном молчании стоять с открытым ртом. Его сын наконец-то встал, он дрожал и был очень бледным.

— Пойдем, Брэндон.

Брэндон тоже встал. Он не дрожал и вообще не выглядел испуганным. Он избегал смотреть в глаза Скотту, что разочаровывало, но в то же время его походка была вызывающей, что раздражало. Скотт с трудом подавил желание схватить сына за плечо и потащить за собой. Они пошли к двери.

— Да, и еще одно, — сказал Д'Амарио. — Кто-нибудь из вас, молодые люди, знаком с парнем по имени Дэвид Брикхэм?

Брэндон и бледный мальчишка замотали головами.

— Он называет себя Дэви.

Мальчики опять отрицательно замотали головами. Д'Амарио посмотрел на Скотта и увидел, как тот с удивлением уставился на сына. Скотт отвел взгляд, но сделал это слишком поздно.

— Hasta la vista, — сказал сержант.

Брэндон молчал все дорогу до машины. Он залез на свое место сзади и захлопнул дверь.

— Пристегни этот долбаный ремень! — сказал Скотт.

Он услышал, как Брэндон завозился, распутывая ремень. Потом раздался легкий щелчок. Скотт завел мотор и вывел машину на дорогу. Долго они ехали в молчании.