— Ничего, папа. Просто вежливая утренняя болтовня.

Казалось, он хочет что-то сказать, но тут масло на сковородке зашипело, и папа опять повернулся к плите.

— Очень голодная?

— Просто ужасно.

— Два ломтика или три?

— Три.

Руби накрыла стол на двоих, поставила кленовый сироп, сахар и сливки для папиного кофе. Лунатизм может быть признаком эмоциональных проблем. Руби знала это, потому что всегда читала колонку «Дорогая Эбби».[21]Можно ли одновременно иметь эмоциональные проблемы и быть счастливой? Она как раз собиралась задать этот вопрос папе, когда тот внезапно воскликнул: «Черт!», заставив Руби подскочить на месте. Папа дул на пальцы.

— Пап, ты в порядке?

— Да, извини.

— Ничего.

Руби села на свое место, налила в два стакана апельсиновый сок и стала ждать, пока папа закончит готовить. Сидеть и ждать было скучно, поэтому она взяла фломастер и начала писать стихотворение на салфетке. Сначала — заглавие:

Золотые дорожки.

Что затем?.. Как насчет этого?

Как там наверху играют в боулинг, Адам?

Вы там держите в руках жемчужные шары,

С разбегу пускаете их по дорожкам, прямо к…

— Пап, как в боулинге называются те штуки, которые сбиваешь?

— Кегли.

кеглям?

Уверена, что ты теперь — настоящий мастер;

И Бог уж точно показал тебе все приемы,

Он ведь знает все, Он триедин.

Когда-нибудь ты всему научишь меня

И расскажешь, что и как вы едите.

Мы с тобой будем есть небесные хот-доги,

И пить священный «Спрайт», и все остальное.

А потом сыграем в боулинг.

Мы будем вечно веселиться,

Играя все вместе,

Но только, не очень скоро.

— Что ты там пишешь?

Папа уже сидел за столом и пил кофе. На тарелке перед ним дымились тосты. Завтрак уже начался, а Руби этого даже не заметила.

— Ничего.

Руби положила салфетку на колени, как сделала бы любая хорошо воспитанная молодая леди. Она начала лить кленовый сироп на тост, наблюдая, как золотисто-коричневые утесы скрываются под янтарным водопадом.

— Эй, поменьше сиропа.

— Упс.

Она отрезала кусочек от тоста, лежавшего на самом верху, и погрузила его в сироп.

— Пап, как называется, когда что-то переполнено жидкостью?

— Переполнено жидкостью? Не знаю.

— Когда жидкость уже не помещается и поэтому вытекает.

— Ты имеешь в виду «пропитанный»?

— Да.

Французский тост, пропитанный кленовым сиропом, — жидкий янтарь высшего сорта из штата Вермонт, в нем не осталось ничего, что напоминало бы о кленах. Руби откусила первый кусок. Папа наблюдал за ней:

— Ну как?

— Самое лучшее из того, что ты когда-либо готовил.

Он довольно улыбнулся. Тост действительно был великолепен. Ее рот был на седьмом небе. Опять небо проникло в ее мысли. И тут Руби в голову пришла идея нового стихотворения. Вся картина целиком — клен, фермер, крест — возникла перед ее глазами. Осталось только записать стихотворение позже. Или нанять кого-нибудь, кто запишет под диктовку, пока она сама будет лежать на мягких подушках и есть конфеты. Руби уже решила для себя, что она всегда может стать писателем, если не подвернется чего-нибудь получше.

— Как ты думаешь, кем станет Брэндон, когда вырастет?

Папа отставил чашку. О-го-го. Внезапно он стал выглядеть почти зловеще.

— А он собирается вырасти? Вот в чем вопрос.

Настроение изменилось. Но почему? И тут она поняла: все дело в том, в котором часу он вчера вернулся домой.

— Брэндон ведь дома?

— Да уж.

— Пришел вовремя?

— Не совсем.

— Сильно опоздал?

— Тут немножко другое. — Папа вздохнул, поставил локти на стол, соединил пальцы и положил на них подбородок.

О, папа! Говори быстрее! Руби, естественно, не стала произносить это вслух.

— В этот раз в дело была замешана полиция, — сказал папа, решив наконец поведать ей всю историю.

— Как?

— Их компания пила в лесу. Насколько я понимаю, они шумели, и кто-то позвонил копам. Брэндона забрали потому, что несовершеннолетним запрещено пить спиртные напитки.

— Он сидел за решеткой?

— Нет. И не было залога или чего-то в этом роде.

— На этот раз.

Папа с удивлением на нее посмотрел:

— Ты права.

Вопросы с огромной скоростью возникали у нее в голове. Тысячи вопросов. Как цветы в каком-нибудь документальном фильме. Руби попыталась выстроить их по порядку.

— Что они пили?

— Не знаю, по-моему, пиво.

— Дэви тоже напился?

— Не знаю. Но вообще-то они спрашивали у Брэндона про Дэви.

— А что им было нужно?

— Знает ли его Брэндон.

— Он отрицал?

— Как ты догадалась?

По твоему голосу.

— Просто предположение, — ответила Руби. — Кто накапал?

— Накапал?

— Господи, папа, ты что, не знаешь это выражение? Кто позвонил в полицию?

— А! Они не дают такую информацию.

— Но ведь на самом деле это очевидно.

Папа кивнул.

— Мистер Стромболи, — сказала Руби, понизив голос до громкого шепота. Так «Стромболи» звучало почти пугающе. — Как ты думаешь, стоит кинуть ему в трубу бомбу-вонючку?

— Ты ведь шутишь?

— У нас ведь все равно есть проблема.

— Кидать бомбы-вонючки в трубу соседям? Да уж — это можно назвать проблемой. Я никогда…

— Проблема в том, папа, как Стромболи могли услышать шум?

— А почему бы им его не услышать?

— Когда это было?

— Точно не знаю. Между двенадцатью и половиной первого, приблизительно.

— Ты тогда уже спал?

Папа почему-то задумался. Вопрос ему не понравился.

— Я не спал.