Яр крепче стиснул её руку, а затем резко отпустил.

– Пистолет с собой возьми.

– Хорошо.

Яна замешкалась, сомневаясь, уйти ли молча или задать вопрос, но затем решила всё-таки спросить:

– А если мне придётся стрелять? Если я его убью, ты когда-нибудь меня простишь?

Яр стиснул зубы.

– Не знаю, – медленно сказал он. – Но будем надеяться, что никому стрелять не придётся вообще.

Они оделись – молча, каждый в своей части коттеджа – и так же молча вышли из дома. Со стороны казалось, что ничего не изменилось со вчерашнего дня, только внутри каждый был напряжён как струна.

Так же молча добрались до центрального корпуса и у самого входа, как и предчувствовал Яр, встретили Богдана – вместе с его двухметровым бодигардом.

Яр сжал плечо Янки и кивнул курившим у дверей мужчинам.

– Протрезвел? – спросил Яр первым.

Богдан, который как раз хотел спросить то же самое, сконфужено кивнул.

– В любви признаваться больше не будешь?

– Я понял всё, – буркнул мрачно Богдан. – Ты днём делаешь что?

– Ничего – мы тут только третий день.

– На лодках кататься пойдёшь? А вечером шашлычки. Я проставляюсь – за всё, что начудил.

Яр задумался, но только хмыкнул.

– Посмотрим, – сказал он. – Я тебя попросить хотел… Своди Янку, пристань ей покажи. А я тут пока документы оформлю, да нервы кое-кому потреплю. Телек не работает. Можешь себе представить? За такие-то бабки.

Богдан хохотнул.

– А что ты хотел? До ближайшей вышки сотня километров.

– Я хотел люкс, – отрезал Яр. – И то, что люкса у них нет – мне строго пофиг. Так ты Янку пока развлечёшь или нет?

– Развлеку, – Богдан с интересом посмотрел на Янку, будто этого предложения только и ждал.

– Тогда договорились. Я в дирекцию, через час тоже на пристань подойду.

– Будем ждать, – Богдан улыбнулся и кивнул Яне, предлагая следовать за собой.

Яр подождал, пока они отойдут по тропинке достаточно далеко, а сам нырнул в здание и, поймав первую попавшуюся горничную, потребовал телефон. Аппарат нашёлся довольно быстро, хоть и хрипел безбожно, почти не давая расслышать то, что творилось на другом конце.

Первым делом Яр набрал номер Ивана и тут же получил отчёт о том, что никто за Яром не следил, и потому Богдан никак не может быть подослан конкурентами.

– А сам ты где? – поинтересовался Яр.

– Как где? – удивился Иван. – В Москве, Ярослав Игнатьевич. Вы же мне звоните в Москву?

– А то, что я тебе сказал залечь, это ничего?

Иван молчал.

– Ладно, проехали. Богдана всё-таки пробей. Хочу знать, с кем он сейчас работает и что ему надо.

Он повесил трубку, но на пристань не пошёл. Странное, нехорошее предчувствие повисло у него в голове, и Ярослав набрал ещё и номер Романа.

– Ярослав Игнатьевич, вы где? – выпалил тот с разбегу безо всякого приветствия.

– Далеко, – буркнул Яр. – Иван знает. А что?

В трубке какое-то время царило молчание, а потом Романа прорвало:

– Есть информация, что вас собираются убить. За ту плёнку, что вы пустили в дело.

– Какое дело?

– Вы знаете, Ярослав Игнатьевич. Журавлёв взбешен. Послал за вами киллера, это почти сто процентов.

– Куда послал? – рыкнул Яр, начиная выходить из себя. Проходившая мимо горничная отшатнулась, и он спросил уже тише: – Куда послал? Меня выследили? Где я, знает только Иван.

Роман молчал.

Яр закрыл глаза.

– С Иваном поговорить. И серьёзно. Но не кончать. Приеду – сам разберусь. Про киллера известно что? Приметы какие-нибудь?

– Татуировка… Патрон на плече и цифры «1985». Только вряд ли у вас время будет разглядывать плечо.

Яр похолодел. Он помнил эти цифры и этот патрон как сейчас. И даже помнил спор, что лучше колоть – год или слово «Кабул». Он так и наколол себе – «Кабул», а вот Богдан…

– Ярослав Игнатьевич, где вы? К вам ребят прислать? – спросил Роман в который раз, но в ответ услышал только короткие гудки.

Всю дорогу до пристани Яна не могла заставить себя расцепить пальцы, сжавшиеся на рукояти пистолета. Она то и дело поглядывала искоса то на Богдана, то на его телохранителя, не зная, откуда ждать атаки в случае чего. И в то же время не могла заставить себя перестать думать о том, какое значение имеют этот человек и его мнение для Ярослава.

Прошедшая ночь, какой бы болезненной она ни была, могла бы войти в десятку лучших её с Яром ночей – потому что Яр говорил слова, которые заставляли пробуждаться и снова петь её сердце, уже уставшее надеяться на ответные чувства. И в то же время Яна тогда уже отчётливо поняла, что не было бы этой ночи и не было бы этих слов, если бы не сидел в ресторане турбазы Богдан, внезапно и бессовестно напомнивший Яру о том, о чём Яр думал все прошедшие годы. То, что Яна готова была дать ему в любую минуту, но что Яр не хотел принимать от неё.

И вся эта ночь с её признаниями и жаркими ласками была лишь местью, желанием что-то доказать Богдану и самому себе. Доказать, что теперь он свободен от прошлого, которое тем не менее всё ещё довлело над ним.

Яна, стиснув зубы и чуть замедлив шаг, так чтобы оказаться немного позади, разглядывала статную фигуру и копну густых чёрных волос. Богдан и в самом деле походил на цыгана – в каждом его слове отражалась заразительная полуулыбка, и Яна не могла отделаться от мысли, что если б не Яр, она наверняка бы на такого запала.

Она пыталась представить, какой могла бы быть его сестра. Наверняка такая же чернявая и врятли скромная, подобные внимания Яра никогда не привлекали.

«Совсем непохожая на меня».

Богдан шёл чуть впереди и рассказывал что-то, будто не было между ними щекотливых недомолвок, а просто показывал он местные достопримечательности случайной туристке.

– А вот здесь, – Богдан остановился перед шатким мостиком через глубокий овраг, – ещё в XIX веке волок к себе на родину монгольский хан пленную княжну.

Он остановился и посмотрел на Янку с лёгкой насмешкой, будто ожидал увидеть на её лице испуг.

Яне в самом деле стало немного не по себе – овраг уходил отвесно вниз и доставал как будто бы до самого центра Земли, а мостик был таким утлым, что казалось, его легко раскачать и оборвать одной рукой.

– Кой чёрт здесь делала княжна? – спросила Яна мрачно.

Богдан недовольно прицокнул языком.

– Это не по правилам. Ты должна спросить, что было потом.

– Потом она ему врезала по яйцам, завязалась борьба и оба рухнули вниз, где и свернули себе шею.