Если же я нарушу эту клятву, пусть тогда прекрасная Вселенная навеки скроет от меня свои чудеса!

— А вы нарушили клятву, и поэтому у вас всё пошло не так! — добавил Джордж.

— Вот как? — тихо произнёс Линн. — А почему, спрашивается, я нарушил клятву? Этим вопросом вы никогда не задавались? Зачем я это сделал, если знал, что потеряю так много?

— Не знаю, — прошептала Анни.

Эрик снял ногу с груди Линна и отвернулся.

— Тогда спроси своего отца, — предложил Линн, поднимаясь с земли.

— Папа! — Анни требовательно взглянула на Эрика.

— Это было очень давно, — пробормотал Эрик. — Мы были совсем ещё молодыми.

— Но что тогда случилось, папа, что?

У Анни слегка кружилась голова — кислорода оставалось всё меньше.

— Давай, признавайся! — Линн уже поднялся в полный рост. — Или ты предпочтёшь, чтобы я это сделал? Учти, пока не расскажешь, мы все так и будем здесь торчать!

— Мы с Закари, — медленно начал Эрик, — вместе учились в университете. Наш учитель был величайшим космологом в мире. Он стремился выяснить, как возникла Вселенная. Под его руководством мы с Заком построили первый компьютер Космос. Он был совсем не похож на Космос, с которым вы знакомы. Тот, первый, был огромным и занимал целую подвальную лабораторию в одном из зданий университета.

— Не отвлекайся, — приказал Линн. — Ближе к делу, иначе останетесь здесь навсегда.

— Первое поколение Братства состояло именно из нас — из тех, кто использовал в своих исследованиях Космос. Мы все понимали, что, владея таким мощным орудием, мы просто обязаны соблюдать осторожность. Зак дал клятву учёного, и поначалу мы с ним работали вместе. Но прошло немного времени, и он стал вести себя странно…

— Ничего подобного! — возмутился Линн. — Просто ты ни на секунду не оставлял меня в покое. Ты вечно ходил за мной по пятам и всё время подглядывал в мои записи! Я всё про тебя знаю! Ты хотел выдать мои открытия за свои. Хотел издать мои труды под своим именем и присвоить себе всю славу!

— Нет, Закари. Всё было не так. Наоборот, я хотел, чтобы мы с тобой работали вместе, — но ведь ты изо всех сил сопротивлялся. Все мы видели, что ты прячешь результаты своих исследований, все замечали, что ты стал замкнутым и скрытным. Наш учитель попросил меня приглядывать за тобой, чтобы не стряслось беды.

— Вот как? — удивился Линн. — Я не знал…

— Потому-то я и последовал за тобой в ту ночь, когда ты решил поработать с Космосом один. Понимаете, — Эрик обернулся к детям, — у нас было правило: никому не разрешалось работать с Космосом в одиночку. Но Закари его нарушил. Ночью он тайно проник в университет — и тогда мне пришлось его остановить.

— А что он хотел сделать? — спросил Джордж.

— Он хотел с помощью Космоса увидеть Большой взрыв. А это было слишком опасно. Мы попросту не могли предугадать, что произойдет, если наблюдать взрыв такой силы — пусть даже с помощью Космоса, пусть даже с другой стороны портала. Мы уже спрашивали учителя, можно ли посмотреть на Большой взрыв, но он твёрдо сказал «нет». Он объяснил, что мы пока слишком мало знаем о первых минутах жизни Вселенной, да и о собственном компьютере тоже. Так что учитель строго-настрого запретил нам это делать.

— Глупцы! — застонал Линн. — Какие же вы были глупцы! Мы могли откопать краеугольный камень человеческого знания! Могли своими глазами увидеть, как создавалась Вселенная! Но вы струсили. У меня не оставалось иного выхода, кроме как попытаться сделать это самому, втайне от всех вас. Я должен был узнать, что же произошло тогда, в начале начал.

— Слишком большой риск, — покачал головой Эрик. — Вспомни, мы ведь поклялись никому не причинять вреда на пути познания. Я разгадал твой замысел: увидеть первые мгновения зарождения самого Времени. И вот в ту ночь, когда я незаметно пошёл за тобой…

Над старинным университетским городком, где жили и работали молодые учёные Эрик Беллис и Закари Линн, стояла холодная, ясная ночь. Мороз обжигал щёки, колючий ветер проникал сквозь самую тёплую подкладку. Общежитие их колледжа выходило окнами на университетский двор, вымощенный старыми, истёршимися за века каменными плитами. В ту ночь двор был пуст; изумрудная трава в лунном сиянии отливала густой синевой. Когда Эрик приблизился к внушительным воротам — казалось, за ними не обитель знания, а средневековая крепость, — часы на башне пробили одиннадцать. Он свернул к домику привратника.

— Добрый вечер, доктор Беллис, — приподнял котелок привратник.

Перебирая письма, Эрик почувствовал на себе его пристальный взгляд, повернул голову и улыбнулся.

— Опять вы ужин пропустили, — заметил привратник.

В этом почтенном учебном заведении ужинали со столового серебра, в зале, обитом дубовыми панелями, в окружении портретов прославленных учёных минувших веков.

— Да как-то всё занят в последнее время, — рассеянно отозвался Эрик.

Он сунул письма в потёртый портфель и поплотнее укутал шею длинным шарфом. Зимой в общежитии всегда было холодно, порой даже холоднее, чем на улице, так что со своим шарфом Эрик почти не расставался. В его комнате зуб на зуб не попадал, и, ложась спать, Эрик надевал поверх пижамы твидовый пиджак, две пары носков и шерстяную лыжную шапочку.

— И доктора Линна тоже что-то не видно… — продолжил привратник.

Он вновь окинул Эрика проницательным взглядом, и тот в который раз поймал себя на мысли, что привратники видят, слышат и знают гораздо больше, чем мы думаем. Действительно, в последние дни Эрик редко появлялся в общежитии, потому что ходил по пятам за Линном, который явно пытался от него ускользнуть.

— А что, доктор Линн дома? — поинтересовался Эрик как бы между делом.

— Дома, дома, — со значением произнёс привратник. — И вот что любопытно: почему-то он очень хотел, чтобы я непременно вам об этом сообщил. Что-то происходит, доктор Беллис?

Эрик снял очки и потёр глаза. Он ужасно устал. Делать свою работу да ещё не спускать глаз с Линна — всё это подрывало его силы.