– Говорит. Привезу тебе много подарков, Миа, – сказал Киату.

– Хочу бусики из кораллов Аквиранги.

– Будут тебе бусики, – пообещал Киату, – ещё и серёжки будут. А не слышала ли ты, что магистр Джуйенде и маги порядка будут делать возле дворца принца?

– Вроде купол какой-то держать, – задумчиво ответила Миа. – Или крышу? В общем, что-то держать.

– И колечко тебе будет, – сказал Киату. Отбил связь и громко выругался в жаркую пустоту.

– В чём дело, друг? – удивился Большой Трэджо. – Почему ты злишься?

– Почему-то ни в одной древней книге не говорилось, что дживы могут быть глупыми, как устрицы! Даже нет! Как медузы, как речные головастики и новорожденные мальки! Представь, Трэджо, она унесла с нашего острова Аридо и ректора к Джоно! И теперь её держат под магическим куполом наши доблестные «голубки».

– Кто?! – не поняла Рита.

– Маги порядка, – пояснил Март.

– А купол зачем? – уточнила Крохина.

– Чтобы джива никуда не делась, – развёл руками Киату. – Согласно практическим писаниям в книгах, есть только один способ поймать дживу в ловушку – расставить вокруг места, где она находится, магические жезлы, соединив их вибрации в единую сеть. И наша Тася сама в неё сдалась. Чёрт! Дьявол со всеми морскими чудовищами! – Киату резко развернулся к товарищу: – Эй, Уроджас, ты уже доставил тому помещику с западного побережья взрывчатку?

– Нет.

– Я выкупаю товар.

– О, мы всё-таки рванём этих королевских зазнаек! – радостно потёр руки Март.

– Ты – нет, – отрезал Киату.

– Зачем тебе всё это, Катран? – покачал головой долговязый Уроджас. – Дживы? Электры? Советник во врагах?

– Кабы я знал… – буркнул себе под нос Киату, слушая, как сердце бьётся по дурной, непокорной и непонятной проблеме.

Кажется, тёмный колдун Джирату позабавился над ним, забыв предупредить о том, что привязка действует во все стороны. И тому, кто привязывает к себе чужую душу, свою тоже придётся отдать взамен. Впору было развернуться и сказать: сама решила отказаться от защиты, неблагодарная джива из гудящего города, сама и пожинай плоды своеволия! Но душу крутило, тянуло, мучило одной мыслью, что с глупой девчонкой может случиться что-то плохое. В этом точно было колдовство!

– Ты что-то сказал? – спросила Галя Крохина у Большого Трэджо.

Тот отрицательно замотал головой. Глаза великана сияли, словно перед ним в тропической ночи стояла царица мира. «А он тоже ничего», – подумала Галя и снова подбросила на ладони увесистый камень. Занятный голыш. Поднесла его поближе к глазам. Округлый бок синеватого булыжника сверкнул в свете пламени огневой лампы крошечными вкраплениями чего-то блестящего. Крохина присмотрелась повнимательнее – камни её всегда интересовали. Не то чтобы драгоценные, такие ей только на витрине магазинов попадались – не потрогать, не потискать, ерунда! А вот обычные – те, что возле речек валяются, на стройках, на дороге, – чем-то её привлекали. Ещё в садике любимая игра была – камушки перекладывать, да не маленькие, а те, что потяжелее, поувесистее. Бабушка, когда брала на море, ругалась: «Убери гальку с коврика, мне лежать негде!» Но Галя всё равно таскала булыжники туда-сюда, с особой любовью к тем, что побольше. И на даче, и во дворе возле дома. Девчонки всё по цветочкам, а Галя Крохина по камешкам главная. Ну, нравились они ей! И ещё практично: в мальчишку вредного кинешь, больше не обзывается бегемотом. Ревёт и зовёт маму.

Кушала Галя хорошо, была во дворе самой крупной и потому кидалась часто. И метко. Наверное, оттого папа и отвёл её в спортивную секцию. Кто-то из гаража ему сказал, мол, из девчонки Иван Поддубный вырастет. Поддубный, конечно, не получился, зато призовые места по метанию ядра Галя брала. И из каждой поездки домой хоть один камешек тащила. Типа сувенир. Душу грел.

Увлекшись разглядыванием чужемирного булыжника на ладони, Крохина дышала медленно и ровно. Потом погладила его другой рукой и произнесла:

– Не расстраивайся, вовсе ты не драгоценная…

– Это ты кому? – удивилась Грымова.

– Ой, – закрыла Галя рот рукой. – Это я что, вслух сказала?!

– Ну да, – буркнула Грымова, поджав губы. – Я уже слышала, что, по-твоему я принцу Аридо не подхожу. Чего повторять? Нарываешься?

– Да я не тебе, – засопела Крохина.

– А кому? – не отставала Грымова. – Раз уж сказала, то всё! Говори до конца! Кому?!

Галя покраснела до кончиков ушей.

– Камню.

Все обернулись на неё удивлённо, Киату прищурился. Крохина смутилась ещё сильнее:

– Девочка это. Камушка. На жизнь жалуется. Считает, что ей тут не место… Пинаются тут всякие…

– Камень-девочка?! – прыснула Грымова. – Эй, Галка, мы пока за беглецами по кустам гонялись, ты тут грибочками баловалась? Или накурилась чего?

– Ничего я не курила, – обиделась Крохина. – Я пыталась еду сварить. Бегала по лавкам, как ужаленная: на счет Киату Джикарне запишите то, запишите это. Денег нету, сорри. Ни фига не получилось из обеда, каша для свиней какая-то! А ты – грибочки! Да я б и грибочки б съела, если б дали! Но нету! И этот, – недовольно она махнула головой на Киату, – Тасю есть понёс, а со мной поделиться – фигушки.

Насупившись, Галя прижала к груди булыжник и вдруг расширила глаза:

– А ведь я правда её слышу! В море хочет. Она оттуда…

Киату заинтересованно подошёл к Крохиной.

– Ну-ка, рассказывай подробнее, как ты это слышишь, мухарка!

– Ещё раз обзовёшься мухаркой, заеду этой говорящей девочкой тебе в лоб, пират! – рявкнула Крохина. – Не мухарка я, понял? И не надо тут! Я Галя. Крохина.

Большой Трэджо кивнул в восхищении, словно она ему говорила. И Киату, на удивление, не стал артачиться.

– Ну, допустим, Галя Крохина, – примирительно сказал иномирец. – Но и ты меня называй по имени. Впрочем, это всё ерунда. Главное – твой дар, если не шутишь. Как он чувствуется?

– Да похоже, как на лекции в вашей академии рассказывали. Медленно, тягуче, словно скорость аудиозаписи затянули в десять раз.

– Скорость произнесённых слов, – подсказала Рита при виде изумлённо взлетевших бровей Киату. – У нас слова и музыку можно записать не только на бумагу, а как на вашу джойю. Чтобы потом послушать.

Киату кивнул.

– Ну, в общем, типа так, – Крохина понизила тон до максимально возможного и, растягивая неимоверно слова, басисто произнесла: – Де-е-е-е-во-о-очка-а-а-а я-а-а-а-а. – Потом добавила нормальным голосом: – И жалостливо при этом, усёк?

Киату достал из-за пазухи тёмно-рыжий не ограненный камушек в золотой оправе на цепочке. Протянул Гале: