– А-а-а, простите, ошибка... – неуверенно промямлили в трубку.

Через пару минут опять звонок.

– Четыре сорок девять восемьдесят один?

– Да...

– Пани Иоанна Хмелевская?

– К вашим услугам.

– Благодарю.

И дали отбой. Как прикажете понимать? Благодарит за то, что меня так зовут, или за то, что подняла трубку? Кто бы это мог быть? Голос вроде незнакомый...

Не понравился мне странный звонок. Я встала, налила себе чаю, закурила и задумалась. Не он ли – страшный, смертельный мой враг? Теперь уже смело можно отнести его к врагам.

Проведал, что я имела разговор на опасную тему, и решил убить?

Можно его понять, когда он столь настоятельно просил меня угомониться. Понятно также, почему он так заботливо лелеял свое инкогнито. Государственный муж!.. Сознательный гражданин ПНР!.. Ну почему судьба сыграла со мной такую шутку? Хорош “клин”! Пропади все пропадом!

Я сидела в кресле у раскрытого окна, дрожа от холода и проклиная свою долю, когда вдруг снова зазвонил телефон.

– Пани Иоанна, это вы? – таинственным шепотом спросил мой знакомый из городской телефонной сети.

– Я, а что стряслось? – почему-то тоже шепотом поинтересовалась я.

– Не взыщите за поздний звонок, но потом я бы не смог, в шесть утра у меня кончается дежурство. Ваш номер поставлен на прослушивание...

. – Когда? – быстро спросила я.

– С часу. Все разговоры будут записываться. Я на минутку отключил, но сейчас опять подключаю. Господи, пронеси!.. Поостерегитесь, спокойной ночи.

– Всего хорошего, спасибо, – с горячей признательностью прошептала я.

Ну как в таких условиях уснуть? Кажется, мне удалось привести в движение всю монументальную машинерию! Высшее мое жизненное достижение, мой звездный час! Езус-Мария, чем все это кончится?

Особой робостью я не отличалась, но на сей раз струхнула. С бьющимся сердцем поскорей забралась в постель, здраво рассудив, что перед лицом грядущих событий надо быть в наилучшей форме. На всякий случай только закрепила дверной засов, пустив в ход палку от половой щетки. Раз в жизни решила проявить осторожность.

До утра ничего не случилось, а утром я пошла на работу. Томясь в предвкушении катаклизмов, я уже начала было ощущать разочарование, как вдруг меня подозвали к телефону.

– Пани Иоанна Хмелевская? – спросил незнакомый голос.

– Да, слушаю...

– У меня к вам просьба. Не могли бы вы ненадолго отлучиться в холл на вашем этаже? Не привлекая внимания...

– А кто говорит? – спросила я, не надеясь на ответ.

– Вы меня не знаете. Я по поводу вашего разговора в парке Дрешера.

– Хорошо, отлучаюсь...

Кто это? Бандиты или наоборот? На душе было так скверно, что я обреченно махнула рукой: один черт... Подумала, не взять ли с собой какое-нибудь орудие для защиты, хотя бы большой циркуль, но циркуль куда-то запропастился. Ладно, двум смертям не бывать... С этой мыслью я и вышла в холл.

Навстречу мне поднялся незнакомый, симпатичного вида мужчина и сказал:

– Вы, конечно, догадываетесь, о чем идет речь? Пришло время поговорить. Вы сможете сейчас уйти с работы?

"А если не смогу?” – подумала я и спросила:

– Позвольте узнать, от чьего имени приглашение?

Мужчина вынул и молча показал удостоверение. Я молча же кивнула, вернулась к себе, собрала вещички и на пороге обернулась. Трое моих коллег как ни в чем не бывало трудились за своими досками. Я обвела их тоскливым взглядом и попросила:

– Бросьте на меня прощальный взгляд, господа...

Все трое как по команде вскинули головы и выжидательно на меня уставились.

– Ну? В чем дело? – буркнул Януш.

– Чего-нибудь новенькое задумали? – загорелся Витольд.

Весе ничего не спросил, только жадно пожирал меня глазами.

– Вам выпала честь видеть меня в последний раз, – жалобно протянула я. – Если что, не забудьте: курю я “Пяст”, от лука у меня изжога. Лучше лимоны... Будьте счастливы, всяческих вам жизненных благ и успехов!

Я вышла не оборачиваясь, но могу поклясться, что хоть один из троих да покрутил пальцем у виска...

В кабинете, куда меня препроводили, я увидела еще одного симпатичного, жаждущего общения мужчину, который без долгих церемоний потребовал от меня исчерпывающих объяснений...** Я умолкла и уныло уставилась на сидевшего за письменным столом человека. А тот не спешил оборвать затянувшуюся паузу – глубоко задумавшись, смотрел куда-то вдаль. Потом очнулся и перевел взгляд на меня.

– Это все?

– Все, как на духу. Могу, конечно, и подробней, но тогда уже про то, что я вкушала в эти дни на завтрак, обед и ужин, сколько раз у меня спускались на чулках петли, каких марок были машины у леваков, которые подбрасывали меня на работу, ну и о других, столь же существенных подробностях. Но это ведь не по вашей части?

– Нет, – согласился мужчина с еле заметной усмешкой. – Не по моей. Вы все очень толково рассказали, хотелось бы только еще раз услышать фамилии, которые вы упоминали.

– И не надейтесь, – решительно отрезала я. – Ни одной фамилии не называла и не назову, люди поделились со мной кое-какими сведениями по простоте душевной, а то и просто обмолвились. Мучайте хоть средневековыми пытками, ни одного имени вам не вырвать! Лучше сгнию в казематах!

– Поймите меня правильно. Вашим информаторам ничего не грозит, но должны же мы проверить их связи, знакомства, должны знать род их занятий, поведение, наконец образ мыслей...

– Фиг вам, извините за выражение. С маслом. Хватит того, что я сама знаю и этих людей, и образ их мыслей, вполне, скажу я вам, лояльный. Не затрудняйте себя, ничего не выйдет.

Мужчина посмотрел на меня со странным выражением лица.

– И вы никогда не ошибаетесь в лояльности ваших знакомых?

– Ник... – заикнулась было я и осеклась. Попал, что называется, в самую больную точку!

– Вот видите! Чужая душа потемки, да и знакомая, бывает, тоже. Подумайте, сколь трагическими последствиями может обернуться неоправданное доверие.

– Это точно, – желчно подтвердила я. – Особенно опасно доверяться мне. Мой визави посерьезнел.

– Даю вам слово чести, что никто из этих людей не ощутит на себе даже тени подозрения – если, конечно, он не причастен к антигосударственной деятельности. Меня интересует только это. Больше ничего – ни разглашение служебных тайн, ни проявленное легкомыслие, мы занимаемся исключительно известной вам аферой.