Но дело свое, с точки зрения англичан, Владимир Ильич уже сделал. И вот уже в мае 1918 года следует мятеж чехословаков, начинается Гражданская война. Потом в середине июля расстреляют царскую семью. И только в августе 1918 года последует первое серьезное покушение на самого Ленина.

Для полноты картины нам надо еще получить представление, как подыграл «союзникам» в деле спасения нужной части Романовых незабвенный Александр Федорович Керенский. Февральский переворот Великий князь Александр Михайлович встретил в Киеве, так как с 1916 года он был назначен командующим авиацией Южного фронта русской армии, а в этом городе был дислоцирован ее штаб. Революция поначалу была вовсе нестрашной. Однако потом, словно но команде, тон прессы резко поменялся. Началась кампания по дискредитации русского государства путем поливания грязью его многовековой опоры правящей династии. Теперь Романовых в прессе не именовали иначе как «врагами народа». Выходит, что и это словечко, как и «комиссар», придумали отнюдь не большевики, а их «демократические» предшественники.

Тучи тем временем потихоньку сгущались надо всем домом Романовых: сначала Петроградский Совет потребовал ареста всех без исключения членов Российского императорского дома, в том числе и вдовствующей императрицы. Однако Временное правительство Марию Федоровну не арестовало, но ограничило ее возможности к перемещению. Жена покойного Александра III была по национальности датчанкой. Поэтому за нес активно хлопотал датский королевский двор и посланник Дании в России Скавениус. Хлопоты датчан сделали свое дело: 10 (23) сентября 1917 года, в самом конце собственного существования, правительство Керенского дает принципиальное разрешение на выезд вдовствующей императрицы в Данию. Но дальше пустых слов дело не пошло, а после Октября и спросить за это стало уже не с кого. Мария Федоровна так и застряла в своей охваченной хаосом империи.

Желающим спастись в наступившем лихолетье пора было уже задуматься о своих будущих действиях. Великий князь пишет об этом так: «Вернувшись из Ставки, я должен был подумать о моей семье, состоявшей в то время из Императрицы Марии Федоровны, моей жены Великой княгини Ксении Александровны, моей невестки – Великой княгини Ольги Александровны, моих шестерых сыновей и мужа Ольги Александровны. Куликовского. Моя дочь Ирина и ее муж – князь Юсупов, высланный в свое имение близ Курска за участие в убийстве Распутина, присоединились к нам в Крыму немного позднее...»[161]

В хаосе революции место пребывания играет решающую роль. Для будущего спасения надо вовремя оказаться в нужном месте, так же как и для будущей гибели надо отправиться к месту своей будущей безвременной кончины. Великий князь Александр Михайлович безошибочно выбирает единственное спасительное направление. Вернее сказать – ему его подсказывают. Тех, чьи советы спасут жизнь ему и его близким, «дядя Сандро» скромно именует «своими бывшими подчиненными»[162].

Какое все таки невероятное количество летчиков было в царской России! Толпы авиаторов в недалеком будущем заполнят собой черноморские Советы, а пока они плотно оккупировали штабы императорской армии. Они просто везде, эти «летчики», они всегда оказываются в самых ключевых точках судьбы Великого князя. Они готовы помогать ему ценой собственной жизни и всегда дают правильные советы. Им с высоты птичьего полета все видать.

«Мои бывшие подчиненные навещали меня каждое утро и просили уехать в наше крымское имение, пока еще можно было получить разрешение на это от Временного правительства. Приходили слухи, что Император Николай II и вся Царская семья будет выслана в Сибирь, хотя в марте ему и были даны гарантии, что ему будет предоставлен выбор между пребыванием в Англии или же в Крыму»[163], – пишет Александр Михайлович.

Помните, как мотивирует Керенский перевозку семьи Николая в Тобольск, как он объясняет отказ бывшему царю отправиться в Крым: для безопасности бывшего царя. А «бывшие подчиненные» Великого князя точно знают, что Керенский отказывает в поездке к теплому морю ТОЛЬКО свергнутому монарху, а Александру Михайловичу Романову он свое разрешение даст. Надо только попросить, причем сейчас, немедленно. «Дядя Сандро» просит – и с семьей направится в небезопасный Крым, а Николай II, который попросит о том же, будет отправлен со своими домочадцами в Сибирь. Снова развилочка: кому за границу, а кому и на тот свет.

И снова мы видим «чудеса»: Советы, которые, по словам Керенского, так хотели арестовать бывшего монарха и противились его отъезду, в случае с «врагом народа» Александром Михайловичем Романовым не возражают против его отъезда. Временное правительство через своего комиссара передает приказ Александру Михайловичу немедленно отправиться в Крым вместе с членами его семьи. Местный Совет одобряет это решение, так как считает, что «пребывание врагов народа так близко от фронта представляет собой большую опасность для революционной России». Что и говорить, прав Совет: все Романовы ужасно опасны, поэтому и высылают их одинаково далеко от фронта. Кого в Крым, а кого в Сибирь...

Говоря о Великом князе Александре Михайловиче и его чудесном спасении, нельзя не вспомнить и трех его родных братьев. Старший Николай Михайлович, обладатель желчного характера, считал себя республиканцем и демократом. Феликс Юсупов так описывает его: «... совмещал удивительные противоречия в своем характере. Ученый-историк, человек большого ума и независимой мысли... по своим политическим воззрениям был крайне либеральным человеком. В самой резкой форме высказывая критику тогдашнего положения вещей, он даже пострадал за свои суждения и на время был выслан из Петербурга в свое имение Грушевку в Херсонской губернии»[164].

Имея возможность использовать семейный архив дома Романовых, этот венценосный экстремист издал несколько трудов об эпохе Александра I, чем сделал себе имя как историк. После Февраля, окончательно забыв совесть и совершенно не понимая дальнейшего хода событий, предлагал Керенскому свои личные средства на памятник декабристам. Великий князь Николай Михайлович Романов, несмотря паевое увлечение историей, видимо, забыл, что декабристы собирались иод корень вырезать всех членов династии. Возможно, он вспомнит об этом чуть позже. Когда его вместе с другим братом, Георгием Михайловичем, известным коллекционером-нумизматом, поведут на расстрел ранним январским утром 1919 года новые декабристы – большевики.

Да, да, именно за этого горе-историка и пришел к Ленину замолвить слово Максим Горький. Странная это была семья: одного брата Ленин настойчиво спасает, двух других братьев нашего мемуариста расстреливает в Петропавловской крепости. А еще один – Великий князь Сергей Михайлович – надаете простреленной головой на дно шахты в Алапаевске. Он тоже был приверженцем республиканского строя и после Февральской революции даже был недоволен, что семью отрекшегося императора «недостаточно надежно охраняют». Что ж – его самого большевики охраняли отлично...