– Как романтично! – умилилась его собеседница и послала Мишелю пылкий взгляд.

Тот сдержано улыбался, особенно не привечая девицу, но и не отталкивая.

Право, жаль, что так сложилось: мне казалось, Мишель и Ева – отличная пара. Молодой писатель и девушка, приближенная к богеме – это почти классический союз. Что меж ними встало?..

А впрочем, знакомства в столь долгих и изнурительных путешествиях заводятся обычно лишь с целью скрасить скуку. Весьма редко они перерастают во что-то путное. Так что все к лучшему.

Сверившись с часами, я решила, что уже поздно и пора забирать Софи (дочка гостила у супругов Кох), так что, никем не удерживаемая, я покинула палубу.

Зато фрау и господин Кох, как выяснилось, в собственной каюте отсутствовали. Меня встретила Ханни и принялась выспрашивать, к какой юбке больше подходит ее новая шляпка. Дети же мирно играли в чаепитие: Томас и Софи пытались, было, вырваться, но властная Катарина их не отпускала из-за стола.

С юбками Ханни мы провозились добрые четверть часа, а после я твердо настроилась увести Софи. Однако, уже подсев к детям, помедлила. Та оговорка фрау Кох о старшем сыне до сих пор живо волновала меня. Значит ли она хоть что-то? И не о том ли фрау Кох так хотела поговорить с моим мужем?

Если же – теоретически – в семье Кохов и правда имеет старший сын, то младшие дети не могут о нем не знать: Томас даже старше моей Софи и явно мальчик очень смышленый. Совсем не много чести в том, чтобы выпытывать что-то исподволь у ребенка… но уж слишком высоки были ставки. На пароходе перевозили взрывчатку, и с этим немедленно нужно было что-то делать.

Я воровато оглянулась на двери – родители все еще отсутствовали; на Ханни – она отвлекалась на свой гардероб. И решилась.

– До чего же повезло вам с Катариной, что вы погодки, – заговорила я с Томасом. – Жаль, что у Софи совсем нет друзей – Андре еще слишком мал для таких игр.

Софи украдкой поглядела на меня и не без горечи вздохнула, ибо сказанное было чистой правдой. Живо отреагировал и Томас, истинный рыцарь:

– Я буду твоим другом, Софи! Можешь играть со мной, когда вздумается!

– Я согласна быть твоим другом, Томас, – кротко выговорила моя дочь и ненавязчиво придвинулась ближе к мальчику.

Катарине это не понравилось.

– Томас, у тебя и так полно друзей! Твой лучший друг – Клаус, между прочим. А Софи будет дружить со мной!

– С тобой я тоже согласна дружить, Катарина! – примирительно заверила дочка. – Научишь меня так красиво сервировать стол?

Сердечко Катарины растаяло, и она благосклонно кивнула.

– У тебя есть друг по имени Клаус, Томас? – чуть слышно, спросила я. – Он остался в Гамбурге?

И от меня не укрылось, как брат с сестрой мгновенно притихли. Поняли, что сболтнули лишнее. Томас ниже наклонил голову, но мотнул ею отрицательно. И все-таки ответил:

– Клаус – мой брат. Только мне нельзя о нем говорить.

– Я никому не скажу о Клаусе, – заверила я и опустилась к детям на ковер. – Это только наш секрет, обещаю. Ты скучаешь по брату, Томас?

На сей раз мальчик кивнул утвердительно и куда более живо. Стрельнул взглядом на двери каюты, а мне доверительно сообщил:

– Клаус хороший, он мой лучший друг. Мама ругает его за то, что так редко приезжает к нам – но когда приезжает, то всегда привозит конфеты и новые игрушки. Клаус добрый и веселый.

Клаус добрый и веселый… и редко приезжает домой, за что его ругает мама.

Я потерла виски и, сохраняя внешнее спокойствие, пыталась сопоставить факты, чтобы решить, что к чему.

А Катарина оказалась куда смелее в разговоре, чем брат. Она подала мне миниатюрную фарфоровую чайную пару для кукол и гордо оповестила:

– Этот прекрасный сервиз с васильками привез мне Клаус на Рождество.

– Как это мило с его стороны… – пробормотала я.

И уже потом, покрутив чашечку в руках, увидала на донце клеймо с до боли знакомым двуглавым орлом… Ниже орла зеленой краской было напечатано вполне разборчиво и на русском: «Товарищество производства фарфоровыхъ и фаянсовыхъ издѣлій М. С. Кузнецова».

9 июня, 19 часов 40 минут

Балтика, открытое море близь островов Эзель и Даго, Российская империя

Я не знала, поставляют ли кузнецовский фарфор, столь знаменитый в Российской империи, за границу. Едва ли. Гораздо более похоже, что брат Томаса и Катарины привез им игрушки, купленные непосредственно в России. Он проживает нынче в Российской империи? А скорее, просто там бывает… И зовут парнишку Клаус.

Когда через пять минут господин и госпожа Кох все-таки вернулись, я уже знала, кто их старший сын, и по какой причине он навещает Российскую империю. И даже догадывалась, отчего супруги так трепетно охраняют свою тайну: тайна и впрямь была опасной. Пожалуй, окажись я в их ситуации – поседела бы за считанные дни. Уравновешенные же господа Кох нервозности своей практически не выдавали.

Я не бросилась тотчас вызывать Кохов на откровенный разговор, напротив, постаралась вести себя, как ни в чем не бывало. Покинув их гостиную, скорее отдала Софи в распоряжение Бланш и отправила няню с детьми на прогулку. Сама же принялась разыскивать мужа: кому с Кохами следует поговорить, так это ему!

Не буду описывать, сколь непростым стал разговор с Гретой и господином Кохом. Однако ставки были высоки, и нам с мужем пришлось открыть им правду. Правду о том, что настоящий месье Дюбуа, французский дипломат, с которым они так жаждали поговорить, жив и здоров, и что им следует ему открыться, дабы получить помощь.

Они поверили, слава Богу.

А после я увела Томаса и Катарину, пообещав, что ими займется Бланш, ибо Кохам и моему мужу предстоял разговор еще более непростой – не следовало им мешать.

И вернулась в свою каюту – дожидаться Жана и молиться, чтобы мои догадки оказались верны…

Клаус – не самое редкое из немецких имен. И все же, здесь, на пароходе, я знала лишь одного парнишку с таким именем. Клаус Коль, стюард первого класса. Молодой немец лет двадцати, всегда вежливый и, как мне казалось, напуганный. Он вполне годился Кохам в сыновья и даже лицом немного походил на повзрослевшего Томаса Коха.

А еще я готова была спорить на любые деньги, что своего старшего сына аптекарь Кох прочил себе в преемники и отправил изучать химию в университет кого-нибудь большого города, например, в Берлин. В столицах же молодых людей часто подстерегает опасность и искушения. Право, не буду гадать, что именно приключилось с юным Клаусом, но, думаю, именно он приготовил состав той взрывчатки, мысли о которой не дают мне спокойно спать ночами.

Я очень надеялась, что сделал он ее не по собственному желанию, а под чьим-либо давлением…