Кэт почувствовала тычок пальцем в спину и услышала дерзкий голос:

– Разве тебе полагается находиться здесь, а не на раскопках могил?

Она обернулась. Позади нее стоял Патрик Донахью. Воротник его пальто, похожего на шинель, был поднят, глаза весело блестели.

– Мне жутко не хватает тебя как дублера. Ты застолбила самую горячую историю, которая произошла здесь за последние несколько лет, и, вместо того чтобы охотиться за подробностями, торчишь в суде.

– Не по собственной воле. – Кэт порадовалась, что так хорошо одета, – репортер «Дейли мейл» окинул ее одобрительным взглядом. Сам он был в своем обычном прикиде: его одежда, как всегда, казалась слегка поношенной, но очень аккуратной. Вельветовые брюки цвета бутылочного стекла, коричневые башмаки, рубашка от Вайелла под полосатым джемпером и твидовый пиджак, который выглядел так, словно перешел к нему с отцовского плеча. При виде его Кэт почувствовала прилив возбуждения, легкость и уверенность в себе.

Они продвинулись вперед еще на несколько шагов.

– Итак, каковы новости об этой сногсшибательной эксгумации?

Кэт пожала плечами.

– Меня отстранили, – сказала она, отбрасывая с лица прядь волос.

– Как это отстранили? Ты же написала сенсационную статью!

– Я чуть было не написала сенсационное заявление об уходе.

Лицо Патрика приняло озабоченное выражение.

– В чем проблема?

– Похоже, Терри Брент считает, что я все это выдумала. Что-то вроде женской истерики, вылившейся в слова. Никто ничего не прокомментировал и не подтвердил. Очевидно, это нормально, что мертвая женщина рожает в гробу. – Склонив голову набок, Кэт ожидала реакции Патрика.

– Что?! Родила в гробу? Ты хочешь сказать, что…

Кэт кивнула.

– Этого в репортаже не было.

– Дик Уиллер, заместитель главного редактора, подумал, что это слишком удручающая деталь, – сказала она и цинично усмехнулась.

– Женщина действительно родила в гробу?

– Это совершенно естественно, так сказал мне Терри Брент. Если верить ему, то жмурики всегда так и поступают.

– Мертвые, конечно, производят некоторые движения. Но затем наступает трупное окоченение. Иногда они издают стонущие звуки – следствие газов, скапливающихся внутри. Мертвое тело – отвратительная штука.

– Они что, правда двигаются?

– Иногда. Вылезают из могил и устремляются за тобой. – Глаза Патрика расширились.

Кэт широко улыбнулась.

– Терри Брент сказал мне, что я вывела из душевного равновесия половину духовенства Суссекса. И должна оставить эту историю до тех пор, пока не проведут расследование.

– Репортаж уже попал на Флит-стрит.

– Знаю. Вчера мне звонили из «Мировых новостей», «Мирроу», «Сан» и еще полудюжины газет.

– И что же ты им ответила?

– Я им еще не звонила.

– А между прочим, это очень полезные контакты, Кэт. Они могут вывести тебя из этого захолустья на большую дорогу.

– А потом снова приведут в Суссекс делать репортаж об эксгумации и сатанистах.

– В Лондоне больше платят, – уклончиво заметил Донахью.

Кэт сунула руки в карманы пальто и почувствовала, как на самом дне левого кармана задела за что-то – вроде скрученной в трубочку бумажки. Что бы это могло быть? – попыталась она вспомнить.

– Вряд ли я произведу на кого-нибудь большое впечатление, если окажется, что это утка.

– А ты думаешь, такое может случиться?

Наконец-то Кэт вспомнила: эта бумажка – памятка к какому-то ополаскивателю для волос.

– Нет, – сказала она, – не думаю. Но я не понимаю, что происходит. Вчера я не сомневалась, а сегодня… – Она пожала плечами. – В общем, не знаю. В Бирмингеме я уже имела дело с медиками. Все быстрехонько захлопнули свои раковины.

– С медицинской братией всегда так, – подтвердил Патрик. – У них хорошее чувство локтя. Но не так-то легко скрыть отчет патологоанатома, который направляется коронеру.

– Девушка из морга сказала: ее удивило, что вскрытие не было проведено сразу же после смерти. Однако они поручили вскрытие своему патологоанатому, а не представителю судебной экспертизы министерства внутренних дел – значит, они считают, что в этом деле нет ничего подозрительного.

– Откуда ты знаешь?

– Я была в морге.

– И тебя пустили?

Кэт улыбнулась и покраснела.

– Да.

– Я не спрашиваю, как тебе это удалось, – заметил Патрик.

– Довольно просто.

– Ну и как? Произвело впечатление?

– Чуть было не упала в обморок.

– Однажды мне пришлось побывать на вскрытии, и я действительно потерял сознание. Это произошло, когда стали вскрывать череп с помощью круговой пилы…

Кэт сглотнула.

– Можешь не утруждать себя подробностями.

– Догадайся, чем они набивают череп, когда выгребают мозги?

– Прекрати!

– Старыми газетами. Вполне возможно, твои репортажи ждет такой же удел.

– Спасибо тебе, Патрик.

– Ничего, скоро привыкнешь.

– Не уверена, что мне этого хочется. А патологоанатомы осматривают все?

– Они народ дотошный.

– И ногти?

– Задача патологоанатома – выяснить причину смерти. Он осматривает все, что имеет к этому отношение. – Они подвинулись ближе к входу. – Итак, ты больше не обиваешь пороги? Не ищешь информацию? В данный момент тебе нужно быть в гуще событий, рыскать по больнице.

– Ты не должен так со мной разговаривать.

– Ты убеждена в том, что все это видела?

– Да, в глубине души. По крайней мере, я думаю, что да.

– Ну тогда нечего нам двоим торчать тут целый день. – Он посмотрел на нее. – Я продиктую твой репортаж по телефону. О'кей? Чего ты ждешь? Отваливай. – Патрик подмигнул.

– Ты это серьезно?

– Серьезней быть не может. Только пообещай мне кое-что.

– Ага, что же?

– Что не забудешь о нашем свидании сегодня вечером.

Кэт усмехнулась:

– Заметано! А ты продиктуешь мой репортаж машинисткам, идет?

– Да. И в отличие от тебя я об этом не забуду.

– Если Брент узнает, что я собираюсь сделать…

– Брент – осел. За него не волнуйся, он всегда дует на воду. – Патрик покачал головой. – Наплюй на него и продолжай свою работу.

В гостиной гремела «Сатисфэкшен» «Роллинг стоунз», красные и синие лампочки загорались в такт ударнику. Харви стоял в захламленной кухне под ярким белым светом лампочки без абажура. За ним находилась покрытая пестрым пластиком стойка, заставленная бутылками дешевого вина, жестянками с пивом и пластиковыми стаканами.