— Мисс Варади, любое другое предположение я счел бы оскорбительным для себя!

— Я тоже хочу ее найти, — продолжала я, не обращая внимания на то, что он пыхтел как паровоз. Я пришла не для того, чтобы слушать угрозы Копперфилда. Я пришла по делу.

Должно быть, он все понял по моему голосу. Деловой подход в любом случае вызывал его уважение. Во всяком случае, он отбросил всякое притворство. Выпрямился в кресле, скрестил на груди пухлые руки и сухо спросил:

— Вам-то что за дело до Лорен? Вы ведь не знаете ее лично. Сабо вам платит?

Возможно, сам Сабо именно так и считал. Но я нет.

— Да, Лорен я не знаю, — ответила я, — зато я знала одного старика, чей труп вчера рано утром выловили из канала.

Пронзительные глазки Копперфилда сверкнули за стеклами очков.

— Он имеет какое-то отношение к тому, что случилось с Лорен?

— По-моему, да.

— Буду вам очень признателен, если вы объяснитесь, — сказал Копперфилд.

— Постараюсь. Похоже, Лорен похитили на глазах у того старика. Похитители догадались, что он их видел, и подстроили так, что его смерть стали считать несчастным случаем.

После долгого молчания Копперфилд осторожно, словно шел по словесному минному полю, проговорил:

— Вы предполагаете, что его убили. Это очень серьезное обвинение. А что считает полиция?

— Вот их и спросите, — парировала я.

— И спрошу, уж вы мне поверьте. — Он опустил свои пухлые руки и забарабанил пальцами по подлокотникам кресла. — Мисс Варади, вы считаете, что мне известно нечто неведомое полиции или, раз уж на то пошло, Винсенту Сабо?

Я вздохнула:

— Вот что пришло мне в голову. Возможно, недавно, незадолго до похищения, Лорен говорила вам, что с ней происходит что-то странное или необычное. Может быть, у вас или у нее появились новые знакомые? Может, вы побывали в каких-то местах, которые прежде не посещали? Может, кто-нибудь под тем или иным предлогом пытался навести о ней справки?

— Как вы сейчас? — Щеки его дрогнули в язвительной улыбке.

— Ну да, как я сейчас. Так что-то было?

— Если бы она о чем-то таком мне и рассказала, — ответил Копперфилд, — я бы немедленно сообщил обо всем в полицию.

Настала пора немного его встряхнуть.

— Вам известно, — с невинным видом спросила я, — что Лорен регулярно работала волонтером в приюте для женщин, ставших жертвами домашнего насилия? Приют находится буквально в двух шагах от того места, где ее похитили.

Я ошиблась, предположив, что Копперфилда взволнуют мои слова. Вид у него сделался раздраженный, но не удивленный.

— Насколько я понимаю, эту версию полицейские уже отработали. Буду с вами откровенен, мисс Варади. Подобных занятий я не одобряю, хотя, конечно, намерение помогать людям вполне похвально. Суть в том, что, когда молодой женщине предстоит в один прекрасный день стать наследницей… ну, не совсем сказочного богатства, но значительной суммы денег, ей приходится смириться и с риском, неизбежным для всех, кто обладает деньгами. Она становится целью для всевозможных нахлебников, которые рассказывают сказки о тяжелой жизни, для непризнанных гениев и прочих подонков общества всех мастей. Конечно, родные и друзья всеми силами стараются оградить наследницу от дурного влияния, но она должна и сама ограждать себя…

Я знал, что Лорен часто ходит в тот приют, и пытался ее разубедить. Атмосфера в таких местах крайне нездоровая; там она якшалась со всяким сбродом. Можно было предполагать, что рано или поздно кто-то из тех, кто там обитает, попробует воспользоваться своим положением.

Разумеется, я не смогла смолчать. Подскочив от возмущения, я напомнила сытенькому, богатенькому бездельнику, что в приют приходят несчастные женщины, пострадавшие от дурного, жестокого обращения. Они приходят туда вовсе не от нечего делать. Они, по большей части, спасают свою жизнь. Называть их «сбродом» совершенно неприлично. Я потребовала, чтобы Копперфилд взял свои слова обратно.

— Наоборот, — возразил он. — То, что вы только что сказали, лишь подтверждает мою точку зрения. Женщины оказываются в таких местах после того, как становятся жертвами насилия. Они сами выбирают себе спутников жизни, которые их бьют. Следовательно, все, кто общается с такими женщинами, рано или поздно становятся жертвами мужчин, склонных к насилию.

Я вспомнила разбитое окно и высаженную дверь в приюте и нехотя признала, что в его словах есть доля здравого смысла.

— Значит, — сказала я, — вы считаете, что похитители узнали о Лорен в приюте и выследили ее?

— Я считаю, что такое вполне вероятно, понимаете? По-моему, полицейские со мной согласны. Слушайте, мисс Варади… — Копперфилд покосился на дорогие с виду часы. — Я уделил вам много времени и, откровенно говоря, не понимаю зачем. Я не могу сказать вам ничего такого, чего вы не могли бы узнать от стражей порядка. Более того, подозреваю, что полицейские, узнав о нашем с вами разговоре, будут очень недовольны.

Он ясно дал понять, что не намерен больше тратить на меня свое драгоценное время и я могу выметаться. Я встала и приготовилась уходить, но у меня остался последний вопрос.

— Скажите, вон тот херувим… — я указала на дверь, ведущую в приемную, — в самом деле стоит полторы тысячи?

— Херувим? — На его лице появилось недоуменное выражение. — А, вы имеете в виду зефира! Да, славная вещица. Тонкая работа. Итальянское Возрождение; происхождение доказано. Его спасли из развалин загородной виллы на озере Гарда в конце Второй мировой войны.

Я подозревала, что слово «спасли» — эвфемизм.

— Военный трофей? — спросила я.

— Конечно нет! — Копперфилд сжал полные губы в тонкую линию. Кожа в уголках рта побелела от злости. — До свидания, мисс Варади! — подытожил он, распахивая передо мной дверь.

В приемной дожидался курьер в мотоциклетной форме. Я не услышала, как он вошел, из-за звуконепроницаемой двери. Кожаная куртка, металлический шлем с затемненным защитным козырьком, высокие ботинки — видение космической эры, он казался здесь еще более неуместным, чем я. Правда, курьер-то пришел сюда по настоящему делу, а не изображал из себя частного детектива.

Снежная королева вручила ему пакет.

— Хорошо! — буркнул курьер и неуклюже зашагал прочь, неодобрительно, как мне показалось, покосившись на меня. Если он и удивился моему присутствию, виду он не показал. Может быть, он даже и не обратил на меня внимания. Человек, который весь день вынужден проводить в лондонских пробках, не слишком беспокоится о чем-то помимо необходимости не упасть.

Секретарша наградила меня ледяным взглядом, который лишь усугубил равнодушие курьера.

— Мистер Сабо ждет вас внизу, — сообщила она и вернулась к своей работе, полностью стерев меня со своего мысленного экрана.