Помощь ребенку в принятии того, что что-то тщетно, – не логический процесс, а эмоциональный. Дети плохо понимают, что тщетно, а что нет, и им нужна помощь в осознании, какие стремления могут быть удовлетворены, а от каких нужно отступить. Они могут неустанно стремиться к тому, чего хотят, и взрослым нужно будет взять на себя активную роль, чтобы помочь детям прийти к покою от тщетных усилий. Попытки отговорить маленького ребенка от чего-то путем объяснений и воззваний к разуму, как правило, обречены на провал. Чтобы тщетность была прочувствована, нам нужно достучаться до его сердца, а не до рассудка. Ребенок должен почувствовать, что столкнулся с границами и рамками. Мы должны объяснить его сердцу, что чего-то не будет. Мы должны помочь ему услышать наше «нет» и побудить его принять отказ эмоционально. Словно в лабиринте ребенок должен почувствовать, что оказался в тупике, чтобы найти другой путь. Как сказал один четырехлетка, когда понял, что папа не передумает: «Папа, мне не нравится твое «нет», я пожалуюсь на тебя маме».

Рис. 7.1. Адаптированный слайд из курса Ньюфелда «Агрессия»

Ребенок может принять, что что-то тщетно, только если почувствует грусть, разочарование и утрату, когда он не может изменить ситуацию. Если сердце ребенка мягкое и он способен испытывать уязвимые чувства, раздражение должно в конце концов перейти в грусть. Фрустрация должна перейти в чувство тщетности. Слезы грусти (не путайте со слезами раздражения) означают конец напрасным попыткам и говорят о том, что мозг ребенка понял, что изменение невозможно. Упорное нытье, полная фрустрации бурлящая энергия маленького ребенка превратятся в грусть или разочарование – почти как по волшебству. Фрустрация остановится, и эмоциональная энергия преобразуется в признание поражения – ребенок придет в состояние покоя. Как только ребенок примет, что не может что-то изменить, его глаза могут наполниться слезами, и он начнет плакать. Именно через слезы, через чувство грусти или разочарования о невозможности что-то изменить маленький ребенок приходит к принятию тщетностей этой жизни и становится более психологически устойчивым и находчивым.

3-летней Беатрис очень нравились конфеты, и она просила их без остановки, особенно на завтрак. После множества отказов, пролитых слез грусти и маминого утешения Беатрис приняла вердикт и перестала просить конфеты. Мама оказалась застигнута врасплох, когда через месяц дочка опять попросила конфету на завтрак. В некотором раздражении мама ответила с сарказмом: «Конечно, ешь сколько хочешь конфет на завтрак. А еще печенье и пирожные. И не забудь достать мороженое из морозилки – положи себе полную миску!» Глаза Беатрис округлились, она раскрыла рот, ахнула и сказала: «Мама, это случится только через твой труп!» Это убедило маму в том, что дочь адаптировалась, но при этом ее дух не был сломлен. Беатрис поняла, что конфеты на завтрак под запретом, но это не означало, что она перестала их хотеть.

По слезам грусти или разочарованию мы понимаем, что ребенок прочувствовал тщетность. Психолог развития Алета Солтер утверждает: «Когда дети плачут, это значит, что они уже почувствовали боль. Плакать не больно. Плач – это процесс избавления от боли».[146] Способность проливать слезы при столкновении с эмоциональным потрясением есть только у человека – так заявляют нейробиологи, подтверждая слова Дарвина, который говорил, что слезы – это особая форма выражения, присущая только людям. Согласно наблюдениям, слезы приносят облегчение, снижают напряжение и восстанавливают здоровье. Уильям Фрей в своем исследовании обнаружил, что слезы, пролитые от грусти, выводят токсины из крови.[147] Кроме того, когда льются слезы, происходит выброс окситоцина, гормона привязанности, который препятствует выделению гормона стресса, кортизола. Когда дети плачут и их утешают фигуры привязанности, это также повышает уровень окситоцина и снижает уровень гормонов стресса.[148] У маленького ребенка слезы являются главным показателем правильной работы эмоциональной системы.

Одна из проблем, связанных со слезами, заключается в том, что к слезам мальчиков и девочек относятся по-разному. Современный взгляд на мужественность заставляет родителей подавлять слезы и уязвимые чувства мальчиков.[149] Примечательно, что так было не всегда. Раньше слезы считались признаком доблести и доброго характера у мужчин.[150] Если слезы не приветствуются, они могут застрять, и тогда детская фрустрация перейдет к таким менее уязвимым формам выражения, как, например, физическая агрессия.

Несмотря на свое восстановительное воздействие как на девочек, так и на мальчиков, слезы находятся под угрозой в нашем мире, где эмоции делят на позитивные и негативные, где все стремятся к счастью и невозмутимости в ущерб грусти и расстройству. Уильям Блейк писал: «Боль и радость чередой ткут покров души людской»,[151] подразумевая, что полная жизнь состоит как из счастливых, так и из грустных чувств. Когда мы даем понять нашим детям, что с ними что-то не так, если они грустят, мы препятствуем и слезам, и возможности обрести покой от попыток изменить то, что они изменить не могут. Отсутствие поддержки слезам наносит вред развитию адаптации и психологической устойчивости. Иногда родители считают, что слезы – это знак того, что они делают что-то не так, тогда как на самом деле это показатель того, что ребенок доверяет им всем сердцем.

Вероятно, корень общественного и культурного сопротивления слезам в том, что они выражают уязвимость и зависимость. Биолог-эволюционист Орен Хассон утверждает, что появление слез говорит об ослаблении защит, чтобы стать более податливым для утешения и заботы.[152] В мире, где культивируется независимость, где маленьких детей подталкивают, чтобы они росли быстрее, слезы оказываются прямой противоположностью этой основной идее. Слезы демонстрируют зависимость и говорят о потребности в заботе. Сохранение эмоций у маленького ребенка требует привязанности к заботящемуся взрослому.